Я перезагрузила телефон, и тогда в уведомлениях выпала куча пропущенных звонков: с неизвестных номеров, от Филиппа, от Тани, от Тома и от… Меделин. Кхм…
Фейсбук пискнул, сообщив мне от имени госпожи Кроннен-Стоу, что я «с ума сошла, там опасно, возвращайтесь немедленно». Да, сейчас, вот только шнурки поглажу…
На выходе из гостиницы Диего выскользнул из кустов и махнул мне ручкой. Довольный, как кот, урвавший котлету из холодильника. Точно мне фальшивку подсунул, паршивец! Но я улыбнулась ему в ответ и пошла вслед за Николасом в запылённый зелёный внедорожник.
За рулём сидел отчаянно загорелый, как норильский рабочий, вырвавшийся на Чёрное море на месяц, блондин. Он постучал пальцем по часам на запястье. Николас выругался. Я юркнула на заднее сиденье. Голубоглазый, желтоволосый водитель оглянулся.
— Здравствуйте, я — Сандра, — улыбнулась я, укладывая рюкзак на колени.
— Ганнибал, — бросил тот и завёл машину.
— Не Лектор? — вырвалось у меня нечаянно.
— Почти.
И мы сорвались с места, словно в задке внедорожника был встроен реактивный двигатель для шаттлов.
— Мы сначала снимем забастовку врачей в центральной больнице. — Обернулся ко мне суровый Николас. — Потом тебя довезём. Дерьмо, Ган, смотри, куда едешь!
Вот так. Для того, чтобы доехать до одной забастовки придётся навестить другую, если удастся преодолеть марш забастовщиков-транспортников на Авенида Либертадор.
Тот был в разгаре. Флаги, транспаранты, полиция в шлемах с щитами, парни с косынками на лицах, разноцветные футболки, смуглые, худые люди, крики и жара.
А на всё это со стен зданий тут и там взирали с портретов президенты — бывший и нынешний. Николас снимал на камеру всё подряд по мере движения, а я наблюдала за происходящим хаосом, который только вчера видела в интернете. Меня не покидало ощущение нереальности. Казалось, что я просто кино сморю: про себя и революцию… Но во рту пересохло очень по-настоящему. Мы снова остановились, толпа обступила нас и пошла дальше, не замечая. Ганнибал обернулся:
— Хэй, Сандра, а зачем тебе на завод?
— Там мой жених. Его взяли в заложники забастовщики. Чтобы завод не закрыли. Он — руководитель.
Журналист вытаращился, и на фоне почти коричневого лица глаза показались настолько светло-голубыми, что почти неживыми. Очень, скажу я вам, маньяческий вид…
— Так а тебе туда зачем? Тоже в заложники?
Я сглотнула.
— У меня есть письмо. Документ, подтверждающий, что завод не закроют. Из штаб-квартиры.
— Пошли его по электронке и сваливай из этой задницы, — буркнул Николас, не отрываясь от зрачка объектива.
— Связи с предприятием нет, — вздохнула я.
— Так и что, ты одна попрёшь против толпы рабочих? — присвистнул Ганнибал и осклабился. — Ты себя в зеркало видела, детка?
Мне как-то стало не очень. Не люблю, когда меня принимают за дурочку. Но Джек один, и помощи нет, а значит, плевать мне на условности и приличия. Потому я хлопнула ресницами, широко улыбнулась и сказала голосом ведущей передачи «Будильник»:
— А я думала, вам интересно будет поработать там. Ведь завод-то американский! Кажется, у вас есть все шансы сделать рискованный, но неплохой репортаж. Я гарантирую, что снимать будет что!
Ганнибал усмехнулся, Николас повернулся ко мне. В глазах его тускло отражался скептицизм и натуральное шовинистское пренебрежение. Я разозлилась.
— Но вы, конечно, можете просто высадить меня у ворот, — сказала я, теряя желание выглядеть дурочкой. — Езжайте по своим делам, господа. Если вам плевать на возможность получить Пулитцеровскую премию…
Журналисты переглянулись. А я добила:
— Я напишу об освобождении руководства завода Оле-Ола статью сама. Главред новостного отдела Нью-Йорк Таймс сказал, что это будет бомба. Итар-Тасс тоже купит, если что…
Они снова перегнулись. И чёрт меня побери, если в их глазах не вспыхнул интерес.
— А ты уверена, что нас туда пустят? И тебя тоже? — спросил Ганнибал, облизнув губы.
Конечно, нет, — подумала я, но, разжигая в себе дух авантюризма так, что пламенем шибануло в мозг, вслух сказала:
— А как же иначе? Даже если не с первого раза. Но я могу и грудью на амбразуру! И с гранатой на танк… Я ведь русская!
И победно улыбнулась.
Глава 19
— Русская?! А я думал, француженка, — пробормотал Ганнибал. — Но тут русской быть даже лучше. Хуже, чем кубинкой или китаянкой, но в целом неплохо.
— Почему? — уточнила я, проверяя прочитанную в интернете версию.
— Потому что их народный герой Уго Чавес дружил с вашей Россией. Да и Мадуро
[19] вроде не против, — пояснил Николас. — Венесуэльцы на щелчок пальцев переводят людей в кумиров. И так же быстро могут отправить недругов к чёрту в задницу. Если любят, то страстно, и ненавидят всей душой.
— Я так и думала, — кивнула я, продолжая держать марку. — Вам, американцам тут везёт меньше.
— Это зависит от того, кто рядом. Если наткнёшься на проамериканскую оппозицию, то всё путём. А вот на проправительственные группировки, типа Коллективос, лучше не нарываться. Да и от полиции надо держаться подальше, — вставил Ганнибал.
— Они, засранцы, считают, что если в США Мадуро арестовали за покупку билетов за наличные в аэропорту, значит, все американцы ненавидят их президента. Malparidos
[20], как они посмели?! Просто святой долг — арестовать американца или пригладить дубинкой репортёра. Особенно в столице, — зло высказался Николас.
И я поняла, почему он такой нервный.
— А санкции США работу нам не упрощают. А вот против вас, русских, типа тоже санкции, значит, вы с Венесуэлой — друзья по несчастью… Поэтому если ты будешь громко кричать, что ты русская, можно попробовать сунуться на вашу Оле-Олу, — задумчиво сказал Ганнибал.
И мне стало всё равно, даже если он «Лектор», я была готова его расцеловать. Я тоже очень надеялась, что Уго Чавес в своё время с Путиным не зря по Ростову ездил…
— Но мы присоединимся, если у тебя реальный план в кармане, — ответил Николас. — Иначе сама разбирайся. Нам только обезьяны с гранатой на наши задницы не хватало!
— План есть, — кивнула я, а сама устыдилась тому, что втягиваю журналистов в авантюру — мой план был прост, и никто не гарантировал, что сработает. Но я так плохо говорю по-испански… И лучше было прийти в сопровождении двух здоровенных, опытных мужчин — журналистов, чем заявиться с улицы в джинсиках и с рюкзачком и пропищать: «Здрасьте! А ну-ка быстро освободили моего жениха!» и дать с ноги… проползающему мимо муравью.
