С ледяной струйкой пота по спине моя память подсказала, что приблизительно четыре года назад Джек начал выступать в роли «антикризисного менеджера». Его посылали туда, где опасно — он сам рассказывал: бандитские разборки в Колумбии, мятеж в Индии, кризис в Китае, да чего только не было! И, наконец, Венесуэла…
Просто Джек оказался живучим и талантливым, везунчиком, им на зло. Потому ждали своего часа, прикармливали, держали близко, чтобы не потерялся, и заставляли искушать судьбу. Он, наконец, развёлся, и Меделин было не выгодно, чтобы женился вновь. Тем более, чтобы появился новый наследник!
Я сглотнула, но ком из горла никуда не делся. Таня взяла из моих похолодевших рук фотографию юной Меделин.
— Красивая какая…
— Это она, Меделин. Внучка и наследница. Жена главы корпорации, миссис Кроннен-Стоу, которой я как кость в горле… — пробормотала я, облизнула губы и воскликнула: — Боже мой, я поняла! Покушение было не только на Джека! Оно было на всех нас, Танюш! На троих! Рупперт и Меделин хотели убрать нас троих!
— Не делай скоропалительных выводов, — сказала подруга.
Но я в отчаянии замотала головой:
— Танечка, нет, я знала! Я чувствовала, что он в опасности! Здесь, у нас целая армия охраны, благодаря Джеку, а там, в Нью-Йорке он один! И не знает!
Подруга вставила в мои пальцы смартфон.
— Тогда звони и рассказывай. Он умный и сильный. И не смей в нём сомневаться. Но предупредить надо.
Трепеща, я набрала любимый номер. Гудки. Гудки. «Абонент находится вне зоны доступа, перезвоните позже»… Я набирала и набирала, шепча вслух:
— Помоги ему, Господи! Помоги моему мальчику, моему мужу! Спаси и сохрани!
Глава 31
Джеку хотелось позвонить, но разговор предстоял не телефонный. В висках стучало. Сердце ухало, разгоняя кровь по телу. Коста вёл машину к знакомому адресу на Парк Авеню, продираясь сквозь пробки. Слишком медленно!
Утешала только любимая присказка, которую Джек взял за правило: «Всё, что важно, не бывает срочно. Всё, что срочно, — суета». Поэтому чтобы провести вынужденную паузу с пользой, Джек быстро набрал сообщение в Whats Up: «Люблю тебя, малышка. Всё хорошо!» Звонить Сандре не стал. Она почувствует, что он на нервах. А с неё хватит. И всё равно мысли о жене согрели. Как всегда.
Смит из Комиссии по ценным бумагам тоже подождёт. Джек смотрел в окно на привычные высотки, дома, улицы Нью-Йорка, и всё казалось иным. Безрадостным…
Что он скажет Меделин? Что она скажет ему? Джек вдруг вспомнил слова Сандры, и сразу же после них выкрики Моники: «Да ты не слышишь никого, кроме своей сучки Меделин! Ненавижу её!»; смущение и какую-то странную неестественную улыбку мамы, когда он упоминал… — Джек запнулся в мыслях. — А кто она ему, Меделин? Верное слово не находилось.
Она его восхищала — красотой, манерами, вкусом, царственной сдержанностью, а порой проявлением мягкости. Джек считал, что она такова не только с ним, а вдруг ошибся?
Джуд пару раз даже при нём называла мать «Снежной королевой», обижалась на что-то. А Джек гадать перестал и не ожидал ничего, просто был благодарен. Меделин давала ему то, что не смогла мама, — подсказки, которые позволяли парню из ниоткуда приблизиться к верхним ступенькам карьерной лестницы, куда он так стремился. Перед глазами Джека пронеслась бесконечная вереница разговоров за кофе, совместных обедов, в том числе семейных.
А как всё началось? Они просто были представлены на званом ужине — он, молодой совсем, рьяный торговый представитель с лучшими показателями во всём дистрикте, и богиня с Олимпа, рядом со своим высокопоставленным супругом. Хитрым и равнодушным.
Рупперт Кроннен-Стоу вручил премию «лучшему сотруднику» и отошёл в сторону — к тем, кто более был достоин внимания тогда ещё Президента Северо-Американского Отделения компании, а Меделин улыбнулась парню с улиц и вдруг нашла, о чём поговорить. Через три месяца на Рождественском корпоративе для более узкого круга они увиделись снова. Джек снова был лучшим. Он уже знал, что тоже хочет на Олимп, и будет там. Дерзко сказал об этом миссис Кроннен-Стоу, а та ответила:
— Почему бы и нет? — и вдруг дала визитку. — Мне нравятся целеустремлённые молодые люди, которые не сидят, сложа руки, а сами выстраивают свою жизнь.
Джек был польщён. Меделин добавила:
— Вы не думали о том, что для того, чтобы попасть сюда, — она манерно показала рукой на опустевший президиум, — вам требуется лучшее образование? Вы, кажется, сказали, что вы… хм… повар?
— Да. А какое, что нужно, мэм? — покраснел Джек.
— Экономическое, конечно. К примеру, Стэнфорд? Он ценится в высших кругах. Думаю, вы сможете там учиться.
Ночью двадцатичетырёхлетний Джек, сидя на кухне в арендованной квартире в одних трениках и пытаясь не слушать, как за стенкой Фил занимается любовью с очередной «единственной», таращился на цены за обучение в интернете и пытался подсчитать, во что ему это выльется. Вспотел даже. Кредит? Надорваться ведь можно! А ему точно это надо?
Но Меделин так просто говорила о том, что он «сможет», что не смочь было как-то отстойно. Потом пустое место в президиуме во сне манило, словно оставленное специально для него.
И ведь он пробрался туда!
Коста притормозил на очередном светофоре. Джек стянул в волнении перчатки. Машина тронулась, мимо засверкали огни Центрального парка, а в голове проносились фразы Меделин, когда-то небрежно обронённые или сказанные специально:
«Если вы, Джек, пойдёте в этом костюме, вряд ли кто-то будет всерьёз рассматривать ваши предложения.
А вы прослушали курс психолингвистики, который я вам советовала?
В вашем возрасте стыдно не знать таких вещей! Не знаете, прочитайте. В Нью-Йорке самая большая библиотека в мире.
А почему бы вам не приобрести на годовой бонус акции компании? Большие инвестиции начинаются с малого».
Этих фраз, советов было столько, что всех не упомнишь. Он, Джек Рэндалл нынешний, казалось, наполовину состоял из них.
Благосклонные улыбки миссис Кроннен-Стоу незаметно превратились в большее. Джек не был влюблён в Меделин, но нуждался в ней. Как ни в ком другом. До Сандры.
Джек кашлянул.
В груди скопился ком — выходило, что теперь он превратился в Дамоклов меч, разрубивший узел привычной жизни семьи Кроннен-Стоу. Некрасиво. Неловко. Но он тут же вспомнил Сандру в госпитале Каракаса, её лицо без кровинки. И сжал кулаки. Этим он играть не позволит никому. Даже Меделин.
* * *
Коста, наконец, припарковал автомобиль у трёхэтажного особняка из светлого камня, эркером выступающего из ровной линии домов с колоннадами и лепниной. Джек поднялся к тёмным дверям с золотыми вензелями и нажал на звонок.
Картер, темнокожий дворецкий в кофейном костюме, открыл дверь, чтобы пропустить частого гостя в роскошный белый холл с мозаичной плиткой на полу, голубым панно на стене и громадным камином — прямо напротив подножия широкой, витиевато изогнутой мраморной лестницы. Джек вошёл и растерялся, но лишь на секунду.
