– Отдел криминальных расследований, – отвечает он, прижимая трубку к уху.
– Могу я поговорить с детективом Сомер?
Голос кажется Гису знакомым, но он не может сразу вспомнить, где слышал его.
– Это Жиль Сумарес. Из полиции Хантса.
На лице Гиса появляется гримаса. Что этому козлу надо?
– Мне жаль, но она уже ушла домой. – Поколебавшись, решает – «да пошел он к черту» – и добавляет: – Кажется, у нее свидание. Вечер пятницы и все такое…
Но даже он вынужден признать, что на Сумареса это не производит никакого впечатления.
– Без проблем. А вы не оставите ей записку? Этот бродяга, с которым она так близко познакомилась – Тристрам… Мы привели его в себя и предъявили ему обвинение в порче имущества, но он предпочитает выдавать белое за черное и клянется, что это не он. Говорит, что когда появился там, то все уже так и было. – Какое-то время Сумарес молчит. – Подумал, что вам, ребята, это может быть интересно.
– Отлично, – говорит Гис, – уверяю вас, что «мы, ребята» вам очень благодарны.
И хотя Сумарес все еще продолжает что-то говорить, он вешает трубку и направляется к двери, бросая Бакстеру через плечо:
– Смотри, не переработай.
– Обязательно, – бормочет тот, и дверь за сержантом захлопывается.
* * *
– Согласен. Возможно, все именно так и было.
Я нахожусь в кабинете Гоу. Сам он ходит по комнате, собирает бумаги, которые кладет в сумку для лэптопа, и передвигает файлы на полках.
– Прошу прощения, – рассеянно говорит он. – Утром уезжаю в Кардифф на конференцию. Еще одна гребаная гостиница «Марриотт»… Для этого молодого человека – Гарри, Гарольда или как его там – было бы только естественно испытывать глубокую антипатию к человеку, бросившему его мать. И какую бы версию ему ни рассказывали все эти годы, маловероятно, что Майкл Эсмонд выглядел в ней приличным человеком. А вы, как и я, хорошо знаете, что детские впечатления остаются на всю жизнь, независимо от того, есть ли под ними реальные факты.
Это замечание попадает почти в цель, хотя Гоу об этом и не подозревает. Я о таких вещах предпочитаю молчать.
– А когда он вырастает и приезжает сюда, – он кладет в сумку еще один файл, – то выясняется, что его отец, образно говоря, сидит на куче денег, которыми вовсе не собирается с ним делиться.
– И если он рос в далеко не богатой обста- новке…
– Вот именно. Вы можете легко представить себе, как он решает, что настало время раскрыть всю правду. И получить причитающуюся ему часть.
– Но, даже если согласиться, что все так и было, сжечь дом с двумя спящими в нем детьми, двумя детьми, которых он знал и которые являлись его сводными братьями…
Гоу пожимает плечами.
– Одним из неоспоримых преимуществ поджога является то, что вам не надо смотреть в глаза своим жертвам, – сухо произносит он и окидывает офис последним взглядом. – Ну, кажется, всё. Позвоните, если что-то будет нужно. И сообщите, когда наконец отыщете синьора Марроне. Мне хотелось бы понаблюдать за ним.
* * *
3 января 2018 года, 17:59
6 часов до пожара
Саути-роуд, 23, Оксфорд
– Какая скука… Это просто невозможно. Он все портит.
Мэтти сидит на краю постели. Рядом с ним – Гарри. Мэтти чуть не плачет.
Гарри слегка обнимает мальчика за плечо.
– Дай ему еще один шанс, – говорит он. – Я знаю, что он может вывести из себя, но он делает это не нарочно. Он еще не понимает…
– Все всегда это говорят. И это тоже скучно.
– Я знаю. И тем не менее это правда. Такова жизнь. Для всех старших братьев.
– Я его ненавижу. Хочу, чтоб он умер и все было бы как раньше. Тогда Ма меня любила.
– Она и сейчас тебя любит. – Гарри подвигается поближе. Голос у него мягкий и добрый. – Можешь мне поверить.
– Она со мной больше не разговаривает. Так, как раньше.
– Она просто немного расстроена, вот и всё. Но очень старается исправиться.
Мэтти смотрит на него, смаргивая слезы.
– Я бы хотел старшего брата. Такого, как ты.
– Я бы тоже хотел, – Гарри треплет мальчика по голове. – Семья – это вообще довольно странная штука. Никогда не знаешь, что может выясниться в один прекрасный день…
– Ты о чем? Я не понимаю.
– Да так. – Гарри слегка качает головой. – За- будь.
Внизу, в холле, дедушкины часы начинают отбивать время.
– Ну, и где этот твой вулкан? Тот, о котором мне говорила твоя мамочка? Только знаешь что – я здесь прочитал в Интернете, что лаву можно сделать из пищевой соды и уксуса. По-моему, классно.
Мэтти смотрит себе на ноги. Он постукивает ими по основанию кровати.
– Мэтт?
– Он внизу, – отвечает мальчик тихим голосом. – На столе в столовой. Если только Захария его не сломал.
– Тогда пойдем вниз? – Гарри встает. – Проверим, есть ли у твоей мамы сода.
Мэтти пожимает плечами. Слезы переполняют его глаза и свободно текут по щекам.
Гарри быстро наклоняется, берет мальчика на руки и крепко прижимает к себе.
– Всё в порядке, – шепчет он ему в макушку. – Я никуда не денусь. Все будет хорошо. Вот уви- дишь.
* * *
– Можно, сэр? Я на минутку.
– Конечно, Адам. Присаживайся. – Харрисон непривычно бодр. Наверняка радуется, что высокие чины из университета от него отвязались.
– Я по делу Саути-роуд, сэр. Есть кое-что новенькое.
Рассказываю я быстро, а когда заканчиваю, бодрости у него резко убавляется.
– Значит, ты хочешь сделать официальное заявление, что мы пришли к выводу, что произошло само- убийство вместе с убийством, хотя мы ничего подобного не думаем?
– Мы пытаемся разыскать его…
– Этого… как его… Аральдо?
– Аральдо Марроне. Фамилия настоящая, а Аральдо – это итальянский вариант Гарольда, так что предположение вполне рабочее. Все дело в том, что, по нашему мнению, семья вернулась в Италию и он, вполне вероятно, родился уже там. Так что теперь мы пытаемся получить данные о его рождении у итальянских официальных лиц.
Харрисон смотрит на часы.
– Уже семь, и сегодня пятница. Не думал, что ты попытаешься сделать это именно сейчас.
– Не хочу откладывать это до понедельника. Да и Бакстер не очень верит, что нужная нам информация у них оцифрована. По крайней мере, не данные двадцатилетней давности.
– Согласен. – Харрисон тяжело вздыхает. – Я тоже не стал бы делать на это ставку. Помню один отпуск в Италии, когда у меня конфисковали кредитную карточку, так как решили, что это какой-то способ мошенничества. И это было в девяностые, ты можешь в это поверить? В те дни надпись «Никаких пластиковых денег» стала всеобщей шуткой… – Он устраивается в кресле поудобнее. – Так ты думаешь, что если мы объявим дело раскрытым, то этот Марроне появится?
