Слава начал искать обходные пути. Нашел какого-то давнего и дальнего приятеля, кто возил из Китая мануфактуру большими партиями. Мистер Член отгрузил пятьдесят комплектов готовых плат поставщику мануфактуры и забыл про них. Мануфактурщик забил коробку с платами в контейнер. Контейнер приехал в Москву. Его странным образом растаможили, погрузили на трейлер. Контейнер вышел за пределы таможни – никаких терминалов в те годы не было, а был бардак – вышел и пропал.
Хозяин контейнера в России прятал глаза от Славы. После долгих уговоров и расспросов оказалось, что Славин приятель задолжал серьезным ребятам. Они-то по пути контейнер и забрали. Слава несколько дней сидел на телефоне, зарядил всех, кого можно. Наконец ему передали – приезжай, объяснись.
Обо всем этом Док узнал уже в «москвиче» Славы, направлявшемся зимним вечером в подмосковную Немчиновку. Док сидел впереди. На заднее сиденье Слава поставил рабочий образец своего ультразвукового аппарата.
– Слава, ты мудак?
– А что?
– Ты совсем идиот?! Нас же сейчас там грохнут, и все дела!
– Не грохнут, – Слава уверенно держал руль, – я везучий.
Всякий зоопарк видал, но такой… – подумал Док. Ладно, авось да пронесет.
Долго плутали, искали. Совсем стемнело. Наконец остановились возле четырехметрового забора. Позвонили в ворота. Зажегся прожектор. Спустя полминуты ворота открылись. Слава заехал внутрь. Ворота закрылись. Тут нас и похоронят, пришло на ум Доку.
– Не ссы, – сказал Слава.
– А я и не ссу, – отозвался Док.
К машине подошел коренастый мордоворот. На его шее висел карабин «сайга». Жестом показал на входную дверь. Слава достал с заднего сидения прибор. Мордоворот ухватил его за руку – нельзя.
– Надо! – сказал ему Слава.
Мордоворот ушел, через некоторое время вернулся. Пошли – впереди Док, за ним Слава с прибором, сзади конвоир. Зашли в помещение. После темного предбанника попали в большой зал с резной дубовой мебелью. Топился камин. Дрова потрескивали, светились красным и малиновым.
В комнату вошел высокий холеный мужчина лет пятидесяти, одетый в роскошный халат и вельветовые брюки, заправленные в мягкие меховые унты. Сел за стол. Гостям садиться не предложил.
– Ну? – его надтреснутый голос звучал презрительно. Мужчина слегка постукивал костяшками пальцев по столу. На фалангах пальцев Док заметил вытатуированные перстни и несколько настоящих.
Слава сделал шаг вперед.
– Мы мануфактурой не занимаемся. Мы медицинские приборы делаем.
– И что?
– Там наш груз был. Платы для ультразвуковых аппаратов. Для диагностики детей.
– И что?!
– Вы не понимаете…
– Прошу прощения, мой коллега волнуется и не может вам объяснить, – немедленно включился в разговор Док. – Там печатные платы на пятьдесят аппаратов. Они нашего изготовления. В три раза дешевле японских. В детские больницы пойдут.
– Что за аппараты?
– Так мы привезли! – опять вылез Слава. – Дайте в розетку включить, я покажу!..
Холеный с интересом наблюдал за мечущимся Славой, включающим прибор в розетку, прикручивающим датчик и нажимающим клавиши.
– Что вы хотите?
Слава только открыл рот, как Док наступил ему на ногу.
– Простите нас, пожалуйста! Вся электроника на пятьдесят аппаратов – их ждут в детских больницах – абсолютно вся в этом ящике. Дети не виноваты. Это мы виноваты. Извините нас, пожалуйста, за беспокойство!
Холеный развернулся и вышел из комнаты. Мордоворот с карабином, все это время стоявший у стены, показал – на выход.
– Я же говорил, я везучий! – орал Слава в машине.
– Дурак ты, – ответил ему Док.
На следующий день к Славиному офису подъехал грузовой микроавтобус. Двое крепких парней скантовали на землю большую картонную коробку и молча отчалили.
Док поинтересовался у Славы:
– Слушай, а почему таможню и доставку нормально не организовали?
– Так дорого же было…
– Ага, а башки бы нам поотрывали – это задешево, ну да…
Вскорости пути Дока и Славы разошлись навсегда. Но – никогда не говори «никогда».
Двадцать с лишним лет спустя, проходя по шереметьевскому терминалу на посадку к своему рукаву, Док услышал:
– Док, эй! Ты?!
Слава улыбался ему – все такой же, только совсем седой. Он ведь был старше Дока лет на пять, не меньше. Рядом со Славой стояла молоденькая женщина, лет двадцати пяти, не более, держащая за руки двух совсем маленьких детишек.
– Дочка подросла? Внуки?
– Ошибаешься. Дочка старше. А это – жена.
– Ну ты орел!
Слава хитро улыбнулся.
– Слушай, Док, я тебе денег должен!
– Каких денег? – У Дока давно не было со Славой никаких дел.
– Да так, из прошлой жизни. Двенадцать тысяч долларов. Телефон твой давай.
Глава 04
Высокое небо в полной темноте все равно чуть-чуть светится. Но это не беда, звезды и так отлично видны – чисто, ясно, и до сезона дождей, когда будет лить не то что сутками, а неделями, не переставая, – до дождей еще есть время. Тихо. Совсем тихо. Последний самолет с материка садится около десяти вечера, а сейчас полночь. Тихая ясная прозрачная тягучая звездная полночь.
Ровно в полночь автоматика медленно, на протяжении нескольких минут, приглушает наружное освещение на всей территории усадьбы. Свет прожекторов, освещающих двор словно огнями театральной рампы, становится все слабее и слабее. Остаются только штрих-пунктирные линии огней, столбиками вырастающие из земли по сторонам пересекающих лужайки дорожек. Ночью лишнее освещение ни к чему – оно только привлекает назойливых насекомых. Усадьба засыпает. А тем, кто сейчас бодрствует, освещение не нужно.
Внизу, между дорогой и морем – дома, домишки, хижины, какие-то строения, узкие дорожки, ветвящиеся, превращающиеся в аппендиксы, обсиженные гостиницами, магазинчиками, виллами. Лезущие из земли густо, скученно, обреченно, словно рыжие с покатыми шляпками опята из трухлявого пня. Внизу всегда суета, но даже там сейчас тихо и сонно. А выше дороги – сплошные заросли, и не сразу в них можно отыскать усадьбу, словно парящую над суетой курортного разнообразия. Усадьба – на горе, сотней метров выше кольцевой дороги, пронизывающей остров, замыкающей его самого на себя.
От кольцевой к усадьбе ведет извилистая асфальтированная дорожка, перед воротами заканчивающаяся небольшой круглой площадкой. Справа от ворот – одноэтажное длинное здание с покатой крышей, окнами в пол и низким широким крыльцом. Это офис. Слева, симметрично офису, такое же здание, но с воротами и без окон – гараж и хозяйственные помещения.
