Катинка задерживалась, но это было делом обычным. Наконец она появилась – в облаке аромата французских духов, шелестя шелками; быстро сбежав по ступеням, она попутно выбранила Сакиину за какой-то воображаемый недосмотр. Сакиина с улыбкой раскаяния бесшумно скользила рядом с ней на маленьких ножках.
Катинка села в карету, как королева, спешащая на коронацию, и властно приказала Сакиине:
– Иди сюда, садись рядом со мной!
Сакиина присела в реверансе, по обыкновению сложив ладони и коснувшись губ кончиками пальцев. Она как раз на это и надеялась. Когда Катинку одолевала жажда интимной близости, она хотела, чтобы девушка находилась достаточно близко, чтобы можно было протянуть руку и коснуться ее. В других случаях она была холодной и отстраненной, но ее настроение всегда оставалось непредсказуемым.
«Это добрый знак, если она делает то, что мне нужно», – мысленно подбодрила себя Сакиина, садясь напротив хозяйки и нежно улыбаясь ей.
– Езжай, Эболи! – крикнула Катинка и, когда карета тронулась с места, сосредоточилась на девушке. – К лицу мне этот цвет при солнечном свете? Не делает меня бледной и безвкусной?
– Он прекрасно сочетается с вашей кожей, мистрис, – сказала Сакиина то, что хотела слышать хозяйка. – На солнце он выглядит даже лучше, чем в доме. И подчеркивает фиолетовый свет ваших глаз.
– Как ты думаешь, не следовало добавить побольше кружев на воротник? – Катинка очаровательно вскинула голову.
Сакиина секунду подумала, прежде чем ответить.
– Вашу красоту не усилят даже наилучшие брюссельские кружева, – сказала она наконец. – Она существует сама по себе.
– Ты правда так думаешь, Сакиина? Ты ужасно мне льстишь, но я должна сказать, что ты и сама сегодня утром выглядишь необыкновенно привлекательно.
Она задумчиво всмотрелась в девушку. Карета уже неслась по широкой дороге, серые выгибали шеи и красиво выбрасывали ноги.
– У тебя румянец на щеках и какие-то искры в глазах. И вполне простительной была бы мысль, что ты влюбилась.
Сакиина бросила на нее такой взгляд, от которого у Катинки мурашки побежали по коже.
– Ох, но я действительно влюблена в одну исключительную особу, – прошептала девушка.
– Ах ты, моя противная девчонка, – заурчала по-кошачьи Катинка.
Карета въехала на парадный плац и повернула к воротам замка.
Катинка была так поглощена Сакииной, что не сразу заметила, куда именно они едут. Потом вдруг на ее лицо набежала тень, и она резко крикнула:
– Эболи! Что ты делаешь, идиот? Не в замок! Мы едем к госпоже де Ваал!
Эболи словно и не слышал ее. Серые неслись прямиком к воротам.
– Сакиина, вели дураку развернуться!
Сакиина быстро встала и, пошатнувшись слегка, села рядом с Катинкой, сразу взяла хозяйку за руку и крепко ее сжала.
– Ты с ума сошла, девочка? Не здесь! Ты очумела, что ли? Не на глазах же у всей колонии!
Катинка попыталась выдернуть руку, но Сакиина держала ее с силой, изумившей хозяйку.
– Мы едем в замок, – тихо сказала Сакиина. – А ты будешь делать только то, что я тебе велю.
– Эболи! Сейчас же останови карету! – Катинка повысила голос и попыталась встать. Но Сакиина рывком вернула ее на сиденье.
– Не брыкайся, – приказала девушка. – Или я тебя порежу. Сначала порежу тебе личико, чтобы ты перестала быть прекрасной. А потом, если ты все равно не будешь повиноваться, я воткну нож в твое злобное скользкое сердце.
Катинка посмотрела вниз и только теперь заметила лезвие, прижатое к ее боку. Это был кинжал, дар от одного из любовников Катинки, и она прекрасно знала, насколько тот остер. Сакиина украла его из гардеробной Катинки.
– Ты сошла с ума?
Катинка побледнела от ужаса и попыталась отодвинуться от острого как игла конца кинжала.
– Да. Достаточно свихнулась, чтобы убить тебя и насладиться этим.
Сакиина сильнее прижала клинок к боку хозяйки, и Катинка взвизгнула. Лошади насторожили уши.
– Заорешь еще раз – и я пущу тебе кровь, – предупредила Сакиина. – Так что придержи язычок и сиди молча, пока я не скажу тебе, что делать.
– Я тебя отдам Неторопливому Яну и посмеюсь, когда он выпустит тебе кишки! – выпалила Катинка, но ее голос дрожал, а глаза были полны ужаса.
– Ты никогда больше не засмеешься, если не будешь меня слушать. Кинжал об этом позаботится.
И она снова кольнула Катинку, достаточно сильно, чтобы прорезать одежду и кожу, так что на боку лифа выступило пятно крови размером с серебряный гульден.
– Пожалуйста! – проскулила Катинка. – Пожалуйста, Сакиина, я сделаю все, что ты скажешь! Пожалуйста, не делай мне больно! Ты ведь говорила, что любишь меня!
– Я лгала, – прошипела Сакиина. – Я лгала ради моего брата. Я ненавижу тебя. Тебе никогда не понять всю силу моей ненависти. Меня тошнит от прикосновения твоих рук. Меня выворачивает от тех грязных мерзостей, которые ты заставляла меня делать. Так что не надейся на мою любовь. Я тебя раздавлю без жалости, как раздавила бы вошь.
Катинка увидела смерть в глазах рабыни и испугалась так, как ей редко случалось пугаться в своей жизни.
– Я все сделаю, – снова прошептала она.
И Сакиина ровным, холодным тоном сообщила Катинке, что от нее нужно; и ее ледяной голос был куда страшнее любых яростных криков.
Когда карета въехала в ворота замка, ее появление сопроводила обычная суета. Единственный страж взял на караул. Эболи повернул шестерку серых и остановил перед крыльцом конторы компании. Командир стражи торопливо выбежал из арсенала, на ходу затягивая свой пояс. Это был молодой младший офицер, недавно приехавший из Голландии, и внезапное появление жены губернатора застало его врасплох.
– Чертовы рога! – пробормотал он себе под нос. – С чего эта сука решила явиться именно сегодня, когда половина людей валяется больными?
Он обеспокоенно посмотрел на единственного стража у дверей конторы и увидел, что лицо у того все еще бледное, зеленоватое. Потом заметил, что жена губернатора кивком подзывает его из кареты. Он бегом бросился через двор, на ходу поправляя фуражку, натягивая ее ремешок под подбородком. Остановившись у кареты, он отдал Катинке честь.
– Доброе утро, госпожа. Помочь вам выйти?
У жены губернатора был напряженный, нервный взгляд, голос ее звучал слишком высоко, она как будто задыхалась. Офицер мгновенно встревожился.
– Что-то не в порядке, госпожа?
– Да, кое-что очень не в порядке. Позови моего мужа!
– Не пройдете ли вы в его кабинет?
– Нет. Я останусь в карете. Беги к нему сейчас же и скажи, что он нужен мне немедленно! Это дело чрезвычайной важности! Вопрос жизни и смерти! Ну, беги! Скорее!
