И тут вдруг хлынули воспоминания, и Хэл, воодушевившись, припомнил их побег и то, что он больше не пленник. Он лежал и смаковал эту мысль. Потом различил другие запахи и звуки. Он развлекался, пытаясь их узнать, не открывая глаз.
Прежде всего это был запах свежей травы в матрасе, на котором он лежал, и мехового одеяла, укрывавшего его; еще доносился аромат мяса, что жарилось на углях, и другие дразнящие запахи, незнакомые ему. Смесь диких цветов и чего-то мягкого, кошачьего… и все это необычайно взбодрило Хэла и усилило его прекрасное настроение.
Он наконец медленно и осторожно открыл глаза – и был ошеломлен ослепительно-ярким горным светом, врывавшимся в убежище, в котором он лежал. Хэл огляделся и увидел, что это жилище, должно быть, встроили в склон горы, потому что половина стен в нем состояла из гладких камней, а те, что находились ближе ко входу, были сплетены из молодых древесных побегов и замазаны красной глиной. А крыша была тростниковой.
Вдоль внутренней стены выстроились глиняные горшки, примитивно изготовленные инструменты и разная утварь. На колышке у входа висели лук и колчан, а рядом с ними – его сабля и пистолеты.
Хэл лежал, прислушиваясь к бормотанию горного ручья, а потом услышал женский смех, куда более веселый и милый, чем звон воды. Он медленно приподнялся на локте, изумленный тем, каких усилий потребовало это простое действие, и попытался выглянуть за дверь. С женским смехом смешался смех ребенка. За все время своего долгого плена Хэл не слышал ничего подобного, и он, не удержавшись, сам тихо засмеялся.
Женский смех затих. В отверстии входа появилась гибкая живая фигура, освещенная солнцем сзади, так что Хэл увидел лишь чудесный силуэт. И хотя он не мог рассмотреть лица, но сразу понял, кто это.
– С добрым утром, Гандвана. Ты долго спал. Но спал ли ты хорошо? – тихо спросила Сакиина.
Она держала на руках малыша. Распущенные волосы спадали темной вуалью до талии девушки.
– А это мой племянник Бобби.
Она покачала малыша, имитируя скачку на лошади, и тот забулькал радостным смехом.
– И долго я спал? – спросил Хэл, начиная подниматься.
Сакиина передала ребенка кому-то снаружи, быстро опустилась на колени рядом с матрасом и удержала Хэла на месте, прижав маленькую теплую ладонь к его обнаженной груди.
– Поосторожнее, Гандвана. Ты пролежал в лихорадке много дней.
– Но теперь я опять здоров, – сообщил Хэл. И тут же узнал тот таинственный аромат, который уже почуял прежде.
Это был женский запах Сакиины, цветов в ее волосах, мягкого тепла ее кожи…
– Пока нет, – возразила она.
И Хэл позволил ей уложить его голову на матрас.
Он смотрел на нее во все глаза, а Сакиина улыбалась без малейшего смущения.
– Никогда не видел такой прекрасной женщины, как ты, – сказал Хэл, а потом пощупал свою щеку. – А где моя борода?
– Нету, исчезла.
Сакиина засмеялась и села, скрестив ноги.
– Я стащила бритву у жирного губернатора специально для таких дел. – Она склонила голову набок, рассматривая Хэла. – Теперь, без бороды, ты тоже прекрасен, Гандвана.
Она слегка порозовела, сообразив, что именно сказала, и Хэл с восхищением уставился на ее щеки, залившиеся красновато-золотым румянцем. А Сакиина тут же сосредоточилась на его ноге: откинув одеяло, она принялась разматывать бинты.
– Ах! – пробормотала она, легко касаясь ноги. – Все прекрасно зажило, и помощи моих лекарств понадобилось совсем немного. Ты везунчик. Собачьи укусы всегда ядовиты, да еще ты потом так нагружал ногу во время побега… все это могло тебя убить или искалечить на всю жизнь.
Хэл улыбался, слушая ее, удобно лежа на спине и полностью подчиняясь ее рукам.
– Есть хочешь? – спросила она, заново перевязав его ногу.
Услышав этот вопрос, Хэл понял, что просто умирает с голода. Сакиина принесла ему зажаренную на углях дикую куропатку и села напротив, с видом собственницы наблюдая за тем, как он ест, а потом обгладывает добела косточки.
– Опять наберешься сил. – Она улыбнулась. – Ты ешь, как лев.
Собрав остатки его трапезы, Сакиина встала.
– Эболи и твои матросы давно просят у меня разрешения повидать тебя. Я их сейчас позову.
– Погоди! – остановил ее Хэл.
Ему не хотелось, чтобы их уединение заканчивалось так быстро. Она снова села рядом с ним и выжидающе посмотрела ему в глаза.
– Я еще не поблагодарил тебя, – неловко произнес Хэл. – Без твоей заботы я, скорее всего, умер бы от лихорадки.
Сакиина мягко улыбнулась:
– Я тоже пока что не поблагодарила тебя. Без тебя я и сейчас оставалась бы рабыней.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга, открыто изучая лица.
Потом Хэл спросил:
– Где мы находимся, Сакиина? – Он жестом обвел все вокруг. – Вот эта хижина – где?
– Это дом Сабаха. Он пока пустил нас сюда. Тебя и меня, а сам живет с другими, со своими людьми.
– Так мы наконец в горах?
– Глубоко в горах. В местах, не имеющих названий. В месте, где голландцам никогда нас не найти.
– Хочу взглянуть, – заявил Хэл.
Мгновение-другое она смотрела на него с сомнением, потом кивнула. Помогла ему встать и подставила плечо, чтобы поддержать, когда Хэл захромал к выходу из плетеной хижины.
Он сел и прислонился к дверному косяку из грубо обработанного кедра. Сакиина сидела рядом с ним, пока Хэл озирал все вокруг. Они долго молчали. Хэл глубоко вдыхал прохладный высокогорный воздух, в котором чувствовался запах и вкус диких цветов, в изобилии росших вокруг.
– Это картина рая, – сказал он наконец.
Вершины, окружавшие их, имели дикий и величественный вид. Скалы и ущелья украшали лишайники всех цветов, какие только существуют на палитре художника. Позднее солнце падало на вершины по другую сторону глубокой долины и венчало их золотым сиянием. Длинные тени, падавшие от пиков, темнели королевским пурпуром. Вода ручья внизу выглядела такой же чистой, как воздух, которым они дышали, и Хэл видел на отмелях рыбин, лежавших как длинные тени, пошевеливая хвостами и держась головами навстречу течению.
– Как странно, я никогда не видел места, хоть немного похожего на это, и все же мне кажется, что я хорошо его знаю. У меня ощущение дома, как будто я только и ждал, когда вернусь сюда.
– Тут нет ничего странного, Генри Кортни. Я тоже ждала. – Сакиина повернула голову и заглянула в глаза Хэлу. – Я ждала тебя. Я знала, что ты должен прийти. Так сказали мне звезды. В тот день, когда я впервые увидела тебя на плацу перед замком, я сразу тебя узнала.
В этих немногих простых словах было так много всего, требующего осмысления, что Хэл снова надолго замолчал, всматриваясь в лицо девушки.
