Сквозь танцующее пламя Хэл увидел, как из люка трапа на корме выскочила Юдифь Назет. За ней спешил Большой Дэниел, легко несший на плече табернакль Марии, как будто тот весил не больше подушки. Золотые ангелы на крышке сверкали в свете огня.
Какой-то матрос бросился на Юдифь с пикой, и Хэл вскрикнул от ужаса, когда блестящее острие ударило девушку в бок под поднятой рукой. Пика порвала тонкую ткань ее туники, но соскользнула со стальной кольчуги под одеждой, не причинив вреда.
Юдифь развернулась, как разъяренная пантера, и ее сабля взлетела в воздух. Ее удар был полон такого бешенства, что сабля рассекла пополам череп пирата, и тот рухнул к ногам Юдифи.
Пылающие темные глаза Юдифи встретили взгляд Хэла.
– Иясу! – крикнула девушка. – Он пропал!
Между ними прыгали языки пламени, и Хэл прокричал через них:
– Уходи с Дэниелом! Уходите с этого корабля! Уносите табернакль на «Золотую ветвь»! Я найду Иясу!
Юдифь не стала спорить или колебаться; она бросилась к поручням, и Дэниел следом за ней. Они перепрыгнули на палубу «Золотой ветви». А Хэл начал пробиваться к трапу, чтобы попасть на нижнюю палубу, где, скорее всего, спрятали ребенка, но фаланга амадода во главе с Джири перегородила ему дорогу. Черные воины сомкнули щиты в сплошную массу и «черепахой» шли вперед, просунув пики в промежутки между щитами.
Пираты не могли устоять перед такой атакой.
В каждом сражении наступает такой момент, который определяет исход схватки. И когда матросы «Чайки» разбежались перед завывающими пританцовывающими чернокожими воинами, этот момент пришел.
Команда Буззарда была разбита.
«Я должен найти Иясу и унести его с „Чайки“, пока огонь не добрался до порохового погреба», – сказал себе Хэл.
Он повернулся к пролому в палубе полубака, потому что это был ближайший путь на нижнюю палубу. В этот момент громовой голос заставил его замереть на месте.
Буззард стоял далеко в стороне, освещенный нервным желтым светом огня.
– Кортни! – ревел он. – Ты не это ли ищешь?
На нем не было шляпы, и спутанные рыжие волосы обрамляли лицо. В правой руке он держал свой палаш, а левой прижимал к себе Иясу. Ребенок закричал от ужаса, когда Буззард поднял его высоко вверх. Тонкая ночная сорочка Иясу сбилась до талии, тонкие смуглые ножки отчаянно колотили по воздуху.
– Ты вот это ищешь? – снова заорал Буззард, держа ребенка над головой. – Так подойди и забери это отродье!
Хэл рванулся вперед, смахнув двоих на своем пути, прежде чем добежал до ступенек на полубак. Буззард наблюдал за ним. Он, безусловно, понимал, что потерпел поражение: его корабль горел, а команду частично перебили, а кто-то свалился за борт, убегая от пик амадода. Но он ухмылялся, как какая-нибудь горгулья.
– Давай-ка я покажу тебе отличный маленький фокус, сэр Генри! Он называется «поймать детку на сталь»!
И резким взмахом волосатой руки он вдруг подбросил ребенка футов на пятнадцать в воздух, а потом выставил вперед палаш, когда Иясу полетел вниз.
– Нет! – дико закричал Хэл.
В последнее мгновение Буззард отдернул палаш, и Иясу невредимым упал в его руки.
– Переговоры! – закричал Хэл. – Отдай мне ребенка – и сможешь уйти вместе со своими людьми!
– Вот так сделка! Но корабль-то мой горит, и вся моя добыча вместе с ним!
– Послушай меня, – умолял Хэл. – Отпусти мальчика!
– Ну разве я могу отказать брату-рыцарю? – с хохотом ответил Буззард. – Ты должен получить то, чего просишь. Вот, смотри! Я отпускаю маленького черного ублюдка!
Снова с силой размахнувшись, он бросил Иясу далеко за борт корабля. Рубашка ребенка мелькнула в воздухе, и с негромким плеском он упал в море – темная вода поглотила его.
Хэл услышал пронзительный крик Юдифи Назет. Бросив саблю на палубу, он в три прыжка очутился у поручней и прыгнул вниз головой в море.
Глубоко уйдя под воду, он повернулся и взглянул наверх.
С глубины в двадцать футов вода казалась прозрачной, как горный воздух. Хэл видел и заросшее водорослями и ракушками днище «Чайки», и отражение пламени на его горящей палубе, танцевавшее на ряби мелких волн. А потом между собой и огнями он увидел маленький темный силуэт.
Крошечные руки и ноги барахтались, как рыбы, попавшие в сеть, и серебряные пузыри воздуха вырывались изо рта Иясу, когда его вертело в кильватерной струе фрегата.
Хэл, энергично работая руками и ногами, добрался до мальчика прежде, чем его унесло далеко. Прижимая Иясу к груди, он вырвался на поверхность воды и повыше поднял лицо ребенка.
Иясу слабо барахтался в его руках, кашляя и задыхаясь, а потом издал тихий испуганный крик.
– Дыши, дыши… – пробормотал Хэл, оглядываясь по сторонам.
Должно быть, Большой Дэниел уже вернул своих людей, а потом перерубил абордажные канаты, чтобы увести «Золотую ветвь» от горящего фрегата. Два корабля медленно расходились. Матросы «Чайки» прыгали за борт, когда их догоняло пламя; грот-парус пылал. «Чайка» отходила с горящими парусами и без руля. Она медленно двигалась в ту сторону, где болтался на воде Хэл; он отчаянно греб одной рукой, стараясь оттащить Иясу подальше с пути неуправляемой горящей громадины.
Одну долгую жуткую минуту казалось, что корабль подомнет их, но потом порыв ветра развернул нос «Чайки», и она прошла мимо на расстоянии меньше длины лодки.
Хэл с изумлением увидел, что Буззард по-прежнему стоит один на разбитом полубаке. Его окружал огонь, но он словно не ощущал жара. Его борода уже начала дымиться и чернеть, но Буззард посмотрел на Хэла и захохотал, тут же подавившись дымом. Он резко вздохнул, а потом открыл рот, чтобы что-то крикнуть Хэлу, но в этот момент уже прогоревший насквозь фок-парус «Чайки» сорвался вниз, и огромные лоскуты пылающей парусины упали на Буззарда, накрыв его. Из-под этого огненного савана Хэл услышал последний ужасающий крик, а потом пламя взлетело вверх, и «Чайку», словно гигантский костер, унесло ветром прочь вместе с ее капитаном.
Хэл провожал взглядом погибающий вражеский корабль до тех пор, пока тот не закрыли от его глаз океанские волны. Потом внезапная волна высоко подняла Хэла и ребенка. «Чайка» находилась уже в лиге от них. В этот момент, должно быть, огонь добрался до его порохового погреба – фрегат взорвался с оглушительным грохотом. Хэл почувствовал, как вода ударила его в грудь, когда сила взрыва передалась через нее. Он видел, как высоко в ночное небо взлетают горящие бревна, а потом падают вниз, чтобы погаснуть в темной воде.
Снова опустились темнота и тишина.
Хэл не видел в ночи никаких признаков «Золотой ветви». Ребенок жалобно плакал, а Хэл не знал ни слова на языке джииз и не мог его утешить, так что он просто держал голову мальчика над водой и говорил с ним по-английски:
