– Ты хороший, сильный парень. Ты должен быть храбрым, ты ведь родился императором, а я точно знаю, что императоры никогда не плачут…
Но сапоги и мокрая одежда тянули Хэла вниз, и ему приходилось прилагать все силы, чтобы удержаться на воде.
Он продержался всю эту долгую ночь. На рассвете понял, что его силы на исходе. Ребенок дрожал всем телом, продолжая тихо хныкать.
– Уже недолго, Иясу, скоро день придет, – прохрипел Хэл обожженным солью горлом.
Но он знал, что ни одному из них долго не протянуть.
– Гандвана!..
Хэл услышал, как его зовет знакомый с детства голос, но догадался, что у него начался бред, и громко засмеялся.
– Эй, не надо шутить со мной шутки теперь, – сказал он. – Мне уже не до смеха. Оставь меня в покое!
Однако потом из темноты появилась какая-то тень, Хэл услышал приближавшийся плеск весел, и тот же голос снова закричал:
– Гандвана!
– Эболи! – Голос у Хэла сорвался. – Я здесь!
Огромные черные руки протянулись к нему и перенесли его и ребенка через борт баркаса.
Едва очутившись на борту, Хэл огляделся вокруг. «Золотая ветвь» с полностью зажженными огнями стояла на воде в полулиге от него. Юдифь Назет сидела на корме баркаса прямо перед ним. Она забрала ребенка из рук Хэла и закутала его в свой плащ. Обняв Иясу, девушка что-то нежно напевала и успокаивающе говорила ему на джиизе, а матросы уже гребли назад, к кораблю. И прежде чем они добрались до «Золотой ветви», Иясу заснул на руках Юдифи.
– Табернакль? – хрипло спросил у Эболи Хэл. – Он цел?
– Он в твоей каюте, – успокоил его Эболи, а потом понизил голос: – Все так, как предсказывал твой отец. Звезды могут наконец тебя отпустить, ибо ты исполнил пророчество.
Хэла охватило огромное чувство облегчения, и отчаянная усталость соскользнула с его плеч, как сброшенный тяжелый плащ. Он ощущал себя легким и свободным, словно избавился от долгой тягостной епитимьи. Он посмотрел на Юдифь, наблюдавшую за ним. В ее темных глазах было что-то такое, чего он не смог уразуметь, и она опустила взгляд прежде, чем он сумел понять. Хэлу хотелось придвинуться к ней поближе, коснуться ее, поговорить с ней, рассказать о тех странных и мощных чувствах, что одолевали его, но между ними в маленькой переполненной лодке сидели четыре ряда гребцов.
Едва они подошли к «Золотой ветви», вся команда уже выстроилась на палубе. Баркас прижался к борту фрегата, и матросы принялись наперебой приветствовать Хэла. Эболи предложил Хэлу руку, чтобы помочь подняться по веревочному трапу наверх, но Хэл поднялся сам. Он остановился, увидев длинный ряд обернутых парусиной тел, лежащих в середине палубы, и страшные повреждения, причиненные пушками «Чайки» его кораблю. Но тут же подумал, что сейчас не время размышлять об этом. Они могли опустить погибших за борт и оплакать их позже, а нынче наступил час победы. Он окинул взглядом ухмыляющиеся лица команды.
– Что ж, разбойники, вы рассчитались с Буззардом и его головорезами, и они получили даже больше, чем рассчитывали. Мистер Тайлер, выкатывайте бочку рома и выдайте каждому на борту двойную порцию: выпьем за то, чтобы Буззард как можно скорее добрался до ада. А потом берем курс на Митсиву.
Он взял ребенка из рук Юдифи и унес его вниз, в каюту на корме. Положив мальчика на койку, Хэл повернулся к девушке, уже стоявшей рядом:
– Он крепкий парень, и он почти не пострадал. Пусть поспит.
– Да, – согласилась Юдифь, все так же непонятно глядя на него.
Затем она взяла Хэла за руку и повела в загороженный занавеской альков, где стоял табернакль Марии.
– Помолишься со мной, эль-Тазар? – спросила она.
Они вместе опустились на колени.
– Благодарим Тебя, Господи, за то, что спас жизнь нашего императора, Твоего юного слуги Иясу. Благодарим Тебя за то, что помог освободить его из злобных рук богоотступников. Мы просим Тебя благословить его оружие в войне, что ждет впереди. А когда мы одержим победу, мы молим Тебя, наш Господь, даровать ему долгое и мирное правление. Сделай его мудрым и добрым монархом. Во имя Твое, аминь.
– Аминь! – эхом повторил Хэл.
Он хотел встать, но Юдифь удержала его.
– Мы также благодарим Тебя, всемилостивый Господь, за то, что послал нам Твоего доброго и преданного Генри Кортни, потому что без его храбрости и беззаветного служения безбожники могли восторжествовать. И пусть он будет достойно вознагражден благодарностью всего народа Эфиопии и любовью и восхищением Твоей верной служанки Юдифи Назет.
Хэла потрясли ее слова и отдались во всем его теле; он повернулся, чтобы посмотреть на девушку, но ее глаза были закрыты. Он даже подумал было, что ослышался, но ее пальцы крепче сжались на его руке. Она встала и потянула Хэла за собой.
Все так же не глядя на него, Юдифь повела Хэла из большой каюты в маленькую, примыкавшую к ней. Там она закрыла дверь и заперла на задвижку.
– Твоя одежда насквозь промокла, – сказала она.
И принялась раздевать его, словно горничная. Движения девушки были спокойными, неторопливыми. Сняв с Хэла рубашку, она коснулась его груди, провела по ней длинными смуглыми пальцами. Потом опустилась перед ним на колени, расстегнула ремень, спустила вниз его штаны. И когда Хэл оказался перед ней полностью обнаженный, она пристально уставилась на его мужское достоинство темным глубоким взглядом, но прикасаться к нему не стала.
Поднявшись на ноги, Юдифь взяла Хэла за руку и подвела к жесткой деревянной койке. Хэл попытался уложить ее рядом с собой, но Юдифь отвела его руки.
Стоя перед ним, она начала раздеваться сама. Расшнуровала кольчугу, и та упала на пол к ее ногам. Под этим тяжелым, мужским военным одеянием тело девушки являло собой образец женственности. Кожа Юдифи походила на полупрозрачный янтарь. Маленькие круглые груди украшали твердые соски, темно-красные, как спелые ягоды. Стройные бедра скульптурной линией переходили в тонкую талию. А холмик Венеры прикрывали пушистые кучерявые волоски безупречного черного цвета.
Наконец она подошла к лежащему Хэлу, наклонилась над ним и крепко поцеловала в губы. А потом, тихо вскрикнув, плавным движением легла на него. Хэл был изумлен силой и гибкостью ее тела, когда обнял ее…
Во второй половине того жаркого, похожего на сон дня их разбудил плач ребенка в соседней каюте. Юдифь вдохнула, но тут же встала. Одеваясь, она смотрела на Хэла так, словно желала запомнить каждую черточку его лица и тела. А потом, зашнуровав кольчугу, подошла к нему.
– Да, я действительно люблю тебя. Но точно так же, как Господь избрал тебя, Он и на меня возложил особую миссию. Я должна позаботиться о том, чтобы малыш-император был возведен на трон Престера Джона в Аксуме.
Она довольно долго молчала, потом тихо продолжила:
– Если я снова тебя поцелую, я могу утратить решительность. Прощай, Генри Кортни. Я всем сердцем желала бы стать обычной девушкой, тогда все могло бы быть иначе.
