Когда он обежал все орудийные укрепления и предупредил артиллеристов, они начали разворачивать пушки, нацеливая их на лес. Оттуда уже доносился мушкетный огонь и яростные крики: Большой Дэниел и его маленький отряд матросов сражались с первыми солдатами, появлявшимися из леса.
Хэл добрался до ямы в конце линии и спрыгнул вниз, к Эболи, который там командовал. Эболи поднес тлеющий фитиль к запалу. Пушка подпрыгнула и загрохотала. Когда их окутало вонючим дымом, Эболи усмехнулся Хэлу. Его темное лицо стало еще темнее от сажи, глаза налились кровью от едкого дыма.
– Э! Я уж думал, ты не вырвешься со сладкой полянки вовремя, чтобы поучаствовать в драке! Боялся, что мне придется пойти в ту пещеру и высечь тебя как следует!
– Ты бы так не ухмылялся, если бы тебе в зад влетела мушкетная пуля, – мрачно ответил Хэл. – Мы окружены. В лесу за нами полно голландцев. Дэниел их удерживает, но это ненадолго. Их там сотни. Разверни эту штуку в обратную сторону и заряжай картечью.
Когда пушку перезарядили, Хэл продолжил отдавать приказы.
– У нас времени только на один выстрел, потом мы нападем на них в дыму, – сказал он, длинным шомполом забивая заряд.
Как только он выдернул шомпол, один из моряков поднял тяжелый парусиновый мешок со свинцовыми шариками и засыпал их в ствол пушки.
Хэл подтолкнул их, чтобы они как следует улеглись на порох. Потом они пригнулись за парапетом по обе стороны пушки, чтобы не очутиться там, куда она откатится в момент отдачи, и всмотрелись в лес. Они слышали звон стали и бешеные крики, когда Дэниел начал отступать перед контратакой зеленых мундиров. Мушкеты палили без передышки, люди Шредера быстро перезаряжали их и снова бежали вперед.
Теперь уже сквозь деревья стали видны матросы «Решительного». Дэниел возвышался над остальными; он нес на плече одного раненого, придерживая его одной рукой, а другой размахивал абордажной саблей. Зеленые мундиры крепко напирали на него и его людей.
– Готовьсь! – крикнул Хэл стоявшим рядом, и они пригнулись за парапетом с пиками и саблями в руках. – Эболи, не стрелять, пока Дэниел не уйдет с линии огня!
Но Дэниел вдруг бросил свою ношу и повернулся к солдатам. Он ринулся прямо в гущу врагов и разметал их несколькими взмахами своей огромной сабли. Потом подбежал к раненому моряку, снова вскинул его на плечо и помчался туда, где притаился Хэл.
Хэл окинул взглядом линию пушечных редутов. Хотя направленные на корабли пушки продолжали палить по лагуне, каждая вторая пушка смотрела на лес, выжидая момента, чтобы обрушить огненный шквал на подступающую пехоту.
– На такой малой дистанции картечь не успеет разлететься, а они держат расстояние, – пробормотал Эболи.
– Шредер неплохо ими командует, – мрачно согласился Хэл. – Мы не можем рассчитывать, что собьем многих одним залпом.
– Шредер! – Эболи прищурился. – Ты о нем не говорил.
– Вон он!
Хэл показал на высокую фигуру без парика, стремительно шагавшую между деревьями в их сторону. Кушак полковника блестел, усы ощетинились, когда он подгонял вперед своих мушкетеров.
Эболи фыркнул:
– Это настоящий черт. С ним так просто не совладать.
Он сунул под пушку железный брусок и на несколько градусов развернул ствол, стараясь нацелиться в полковника.
– Постой на месте, – пробормотал он. – Постой немножко, просто чтобы я успел выстрелить…
Но Шредер носился вдоль рядов своих людей, размахивая руками. Он теперь был настолько близко, что Хэл слышал его голос:
– Держите строй! Не останавливайтесь! Продолжайте стрелять!
Видно было, что он полностью владеет ситуацией, руководя этим решительным, заранее рассчитанным наступлением. Видимо, солдаты знали о стоявших впереди пушках, но без колебаний шли вперед, не ослабляя огня.
Они приблизились уже достаточно, чтобы Хэл мог рассмотреть их лица. Он знал, что компания набирает свои войска в восточных колониях, и действительно, лица многих из приближавшихся солдат имели азиатские черты. Глаза у них были темными и раскосыми, а кожа – цвета темного янтаря.
Хэл внезапно осознал, что огонь двух военных кораблей утих, и быстро оглянулся через плечо. Он увидел, что и черный фрегат, и «Чайка» уже стоят на якорях в кабельтове или около того от берега. Их орудия молчали, и Хэл сообразил, что Камбр и капитан фрегата, должно быть, обменялись некими сигналами со Шредером. И корабли прекратили огонь из страха перебить собственных людей.
«Это дает нам небольшую передышку», – подумал он и снова стал смотреть вперед.
Команда Дэниела оказалась основательно обескровлена: они потеряли половину своих людей, а уцелевшие были откровенно измотаны. Они уже еле тащились, многие с трудом передвигали ноги. Рубахи на всех промокли от пота и крови из ран. Один за другим они падали на парапет и, едва дыша, валились через него в орудийную яму.
Лишь Дэниел казался неутомимым. Он передал раненого артиллеристам и уже готов был развернуться и снова броситься на врага, но Хэл его остановил:
– Иди сюда, здоровенный осел! Дай нам слегка их рассеять маленьким зарядом картечи. А потом можешь снова кидаться в драку.
Эболи все еще пытался нацелиться на ускользавшую фигуру Шредера.
– Он заслуживает половины этой картечи, – бормотал он себе под нос на своем языке.
Но Хэл уже не обращал на него внимания; он в тревоге старался рассмотреть своего отца на дальнем укреплении и получить от него какие-нибудь указания.
– Бог мой, он им позволяет подойди слишком близко! – волновался он. – Выстрел издали дал бы картечи возможность рассеяться как следует, но я не могу открыть огонь без его приказа!
Потом он снова услышал голос Шредера:
– Передний ряд! Готовься к огню!
Пятьдесят человек послушно упали на колени прямо перед парапетом, приготовив мушкеты.
– Ребята, готовься! – негромко сказал Хэл матросам, столпившимся вокруг него.
Он теперь понял, почему отец до этого момента не спешил давать залп: он ждал, когда нападающие разрядят свое оружие, и тогда у него появится небольшое преимущество, пока они заняты перезарядкой.
– Внимание! – повторил Хэл. – Ждем их залпа!
– Оружие к плечу! – крикнул Шредер во внезапно наступившей тишине. – Целься!
Ряд стоящих на одном колене солдат подняли мушкеты и прицелились в парапет. Голубой дымок тлеющих фитилей кружил над их головами. Они прищурились.
– Пригнись! – крикнул Хэл.
Матросы в орудийной яме нырнули за парапет – как раз в тот момент, когда Шредер рявкнул:
– Огонь!
Продолжительный, неровный залп мушкетного огня прогрохотал над пригнувшимися матросами, свинцовые пули просвистели над их головами и врезались в земляной вал. Хэл вскочил и посмотрел на другой конец линии. Он увидел, как отец вспрыгнул на парапет, обнажив саблю, и хотя до него было слишком далеко, чтобы расслышать его приказ, жесты и без того были понятны.
