– Почему Келли прыгнула?
Сначала Бен не хотел отвечать, но нужные слова неожиданно пришли, и он ответил:
– Она вспомнила.
– Она обо всем забыла, – вдруг сказала девушка, перестав одеваться.
– Всего не забудешь, – жестко сказал Бен.
– Я знаю точно: Келли отпустила прошлое и выживала, как все вокруг.
Девушка сильно рисковала, говоря эти слова, и понимала, что рискует. Ей было страшно. Ей было очень страшно стоять перед убийцей, лица которого она не видела, но девушка все равно сказала то, что думала.
Она захотела знать правду, и она ее услышала.
– Я виноват, – угрюмо признал Орк. – Наша встреча оказалась для Келли слишком тяжелой. Она вспомнила.
– Келли увидела в тебе то, чего у нее никогда не было, – поняла девушка. – Но могло быть.
– Да.
– Я не спрашивала.
– Все равно: да.
– Ты убил Крокодила, чтобы смыть свою вину.
– Да.
Они помолчали.
– Келли была хорошей, – вздохнула девушка. И повернулась к висящей на стене картине. – Ты будешь смеяться, но сейф спрятан за ней.
* * *
Башня «APEX» США, Сан-Франциско апрель 2029
Когда-то давно, разглядывая чертежи готовящейся к постройке башни в одном из центральных районов Сан-Франциско, А2 распорядился превратить ее крышу в удивительной красоты сад, которым восхищались даже те, для кого слово «роскошь» являлось синонимом обыденности. Плодородная почва, система полива, система защиты от ветра – сад был оборудован по последнему слову техники, и собранные в нем растения, в том числе – экзотические, с легкостью выдерживали переменчивый климат Сан-Франциско. По саду были проложены дорожки, в уютных уголках прятались скамейки и кресла, в нем можно было отрешиться от всех дел и позабыть, что находишься в центре огромного города, но… Но А2 редко в него выходил.
Из панорамных окон пентхауса открывались великолепные виды и на город, и на залив, башня располагалась так, что из нее можно было наблюдать за китами, но… Но А2 редко стоял у окон.
Он любил сидеть у зажженного камина и смотреть на огонь. Особенно в дождь. Иногда, в те минуты, когда вода и водяная пыль скрывали от мира и город, и море, А2 подходил к окну и смотрел на туманную мглу, мысленно рисуя поверх нее свой новый мир.
Мир, полный тайн и чудес.
Мир невиданной красоты.
Мир, который может создать только он…
А когда дождь закончился, А2 распорядился распахнуть стеклянные двери в сад, чтобы пустить внутрь сырость, которую он называл свежестью, плюхнулся на диван, положив ноги на низенький столик, забросил руки за голову и громко спросил:
– Гунни, ты умеешь читать?
Гунни – Олаф Гуннарсон, мощный афрошвед под два метра ростом, исполняющий при Феллере обязанности телохранителя, промолчал, но на его крупном лице дернулось несколько отвечающих за мимику мышц, из чего наблюдательный А2 сделал вывод, что здоровяк заинтересовался, и продолжил:
– Я догадываюсь, что ты умеешь складывать буквы в слова, но доводилось ли тебе читать что-нибудь сложнее устава? – Афрошвед привел в движение нижнюю челюсть, но Феллер поднял руку: – Нет, не отвечай, мне безразлично. К тому же я знаю, что услышу… Вот я, как ты наверняка заметил, ведь ты у нас внимательный… я много читаю. В основном, конечно, файлы, но поскольку я ходил в школу еще до полной оцифровки информационного поля, то люблю почитать настоящие книги. Сделанные из бумаги… Ты, наверное, не знаешь, что это такое…
– Знаю.
– Кто разрешил тебе подавать голос? – рявкнул А2, и Гуннарсон поджал губы. Впрочем, Феллер так часто издевался над своим постоянным спутником, что досада давно вошла в список привычных состояний здоровяка. Что же касается А2, то он отнюдь не разозлился, а рявкнув, продолжил разговор с прежним спокойствием: – Я предпочитаю бумажные книги и даже, случается, специально распечатываю наиболее интересные и важные для меня документы. Сейчас, к примеру, я просматриваю личное дело агента Амин, – Феллер прикоснулся к раскрытой папке. – Здесь ее биография, награды, достижения, характеристики от разных руководителей, доносы от коллег, психологический профиль… Очень забавный, кстати, профиль, поскольку из него следует, что агент Амин с вероятностью девяносто процентов отвергнет мое предложение, и старине Арнольду придется устроить красивой мулатке некрасивую автомобильную катастрофу, ведь существование отряда «Sputnik» должно оставаться легендой… Меня предупреждали о таком развитии событий и предлагали более покладистые кандидатуры, но я решил, что, поскольку по остальным характеристикам агент Амин подходит идеально, нужно постараться убедить девушку принять предложение, и вернулся к изучению ее психологического профиля… Я не слишком быстро говорю?
Афрошвед оставил вопрос без ответа.
– У Карифы очень забавный профиль, – повторил А2 после недлинной паузы, затем взял из папки один из листов и задумчиво пробежал глазами по тексту. – Мне потребовалось всего два часа, чтобы понять, что нужно сделать, чтобы агент Амин приняла предложение с вероятностью девяносто семь процентов. Потом я позвонил старине Моргану, и он подтвердил мои выводы. А психологи GS в Карифе разобраться не сумели. Или испугались предложить мне этот вариант… – Он хмыкнул. – Надеюсь, что испугались: не хочется думать, что психологи крупнейшей мировой спецслужбы являются полными импотентами в профессии. Что скажешь?
По тону Гуннарсон понял, что Феллер действительно хочет слышать его мнение, и хрипло произнес:
– Вы – самый умный человек из всех, кого я видел.
– Ну, поскольку умных людей ты видел немного, лесть получилась так себе, – с деланой печалью ответил А2.
Афрошвед хотел добавить, что, помимо ума, Феллер – самый сволочной тип из всех, кого он видел, но промолчал. Потому что Феллер и об этом знал.
А2 поднялся с дивана, взял папку и бросил в камин. Бумага весело вспыхнула. Некоторое время мужчины смотрели на огонь, после чего Феллер сказал:
– Сейчас она позвонит.
Гуннарсону пришел вызов, и он негромко доложил:
– Агент Амин на первом этаже, просит разрешения подняться.
– Я приму ее здесь, – медленно произнес А2, глядя на догорающие в камине бумаги.
– Да, сэр.
– А ты убирайся, она не должна тебя видеть. Я сам ее встречу.
– Да, сэр. – Афрошвед помялся, но все-таки рискнул и ляпнул: – Она вас презирает, сэр. Не вас лично, а всех очень богатых людей. Это я понял.
– Знаю, что понял, и знаю, что презирает, – отозвался А2, продолжая смотреть на огонь. – Убирайся, и если рискнешь подслушать или подсмотреть то, что здесь произойдет, – живым закопаю.
Пентхаус был надежно экранирован, к ar/G подключался по кабелю, и разузнать, что происходит в апартаментах Феллера, можно было лишь старинными методами. И А2 не сомневался, что, несмотря на запрет, Гуннарсон приложит все силы, чтобы не пропустить предстоящее событие.
