– «Обложки» становятся все более совершенными, – тихо сказала девушка. – Скоро ты перестанешь понимать, что в действительности видишь.
– Мультяшку я всегда отличу.
– Мультяшку – да.
Орк был не прочь продолжить разговор, он почувствовал, что Беатрис задела тема, но Освальд в очередной раз помешал.
– У тебя глаза открыты?
– Нет, зажмурился, – машинально ответил Бен.
– Почему?
– Потому что, если ничего не видно, нужно зажмуриться. Тебя разве не учили?
– Нас с тобой учили разным штукам, – хмыкнул Освальд. – Не открывай глаза – я вставляю новый чип.
– Почему я не должен открывать глаза?
– Не знаю, просто мне нравится фраза… – Орсон почувствовал прикосновение к голове, а в следующий миг услышал вопрос: – Как ощущения?
– Как будто кто-то покопался в моей голове.
– Значит, там теперь не так пусто, как ты привык.
– Ты забыл во мне скальпель?
– Фонарик.
– Как меня теперь зовут?
– Джехути Винчи.
– Как? – изумился Орк.
– Не дергайся, я заделываю рану, – произнес Гарибальди, выдавливая из тюбика наноклей. – Мне понравилось это сочетание. Имя Джехути восходит к Древнему Египту, так звали военачальника фараона Тутмоса III. Он прославился смелостью и мудростью.
Первая часть Бену понравилась.
– А фамилия?
– В честь знаменитого художника эпохи Возрождения. Я подумал, что после операции в тебе должно появиться хоть что-то прекрасное.
– Ты говоришь о фонарике?
– И о нем тоже.
– Я могу встать?
– Попробуй.
Орк медленно поднялся, сел на кушетке, свесив ноги, и осторожно покрутил головой.
– Как ощущения? – заботливо спросил Гарибальди.
– Вроде все работает.
– Шею я не трогал.
– Она затекла, – Бен поднял левую руку, сжал пальцы в кулак, разжал. Повторил с правой рукой.
– Нормально?
– Да.
– Вот и хорошо, – с облегчением произнес хакер. – На фото у тебя немного другое лицо, вечером придет пластический хирург и приведет тебя в соответствие с изображением в «балалайке». Операция пройдет быстро, следов не останется…
– Боже мой!
Увлекшись разговором, мужчины не поняли, что вызвало восклицание Беатрис, и удивленно повернулись к девушке.
– Что случилось?
– Боже мой! – повторила та, демонстрируя неподдельное изумление: глаза широко распахнуты, взгляд остановившийся, рот приоткрыт.
– Беатрис?
– Орк, твои глаза…
– Что с ними?
– Чтоб я сдох! – У Гарибальди отвалилась челюсть.
– Да что случилось?
Вместо ответа Беатрис дрожащей рукой взяла лежащее на столике зеркало и поднесла к лицу Бена.
– В твоих глазах больше нет ртути.
– Они чисты, – прошептал Гарибальди. – Чтоб я сдох – они чисты! Но как?
И запустил пальцы в волосы.
На несколько секунд в помещении воцарилась тишина, после чего Бен осторожно предположил:
– Возможно, вирус каким-то образом связан с чипом?
– Вирус поражает не только организм, но и вживленный чип? – Освальд послушал сам себя и махнул рукой: – Чушь!
И пробормотал какое-то ругательство, показывая, что ошарашен.
– Мы говорим об инопланетном вирусе, – напомнила Беатрис. – А значит, любая чушь может оказаться истиной.
– Это многое объясняет, – протянул Орк, продолжая разглядывать глаза в зеркало и не видя в них никаких изменений. Это были его глаза, те самые, какими он смотрел на мир до появления мерцающей ртути. – Я не испытываю агрессии, потому что у меня иммунитет к suMpa. В результате вирус поразил только глаза, то есть наноэкран, а когда мы заменили чип – исчез признак…
– Каким образом? – не сдержалась девушка. – Получается, вирус поражает не наноэкран, а «балалайку»?
– Или ее, – не стал спорить Орк.
– Или все фигня, и из тебя можно сделать вакцину.
Бен увидел, что на этих словах Гарибальди Беатрис поморщилась, потому что не желала видеть Орсона подопытной крысой.
Но при этом все понимали, что скрывать их открытие преступно.
– Возможно, мне действительно нужно сдаться, – протянул Бен.
– Сейчас они тебя убьют, потому что ты – беглый взорвавшийся олдбаг, – тихо ответила Беатрис. – Сейчас нужно скрыться, как мы хотели, но теперь, видимо, не навсегда. Пересидим опасное время, придумаем следующий ход и вернемся.
– Пожалуй, ты права, – поразмыслив, согласился Орк.
– Она всегда права, – неожиданно произнес Гарибальди. – Впрочем, сам скоро узнаешь.
И удостоился очередного выразительного взгляда от девушки. Очень выразительного взгляда.
data set double
SILICIUM QUANTICUS
[18]Бруклин США, Нью-Йорк июнь, 2029
Если бы у Карифы спросили, какое чувство чаще всего испытывает оперативный сотрудник GS, она, не задумываясь, ответила бы: дежа-вю. Потому что реальная жизнь сильно отличается от той череды головокружительных приключений, которая демонстрируются в фильмах о храбрых специальных агентах. В реальной жизни это бесконечные часы тренировок в одних и тех же залах и тирах, долгие и унылые поездки в абсолютно одинаковых изнутри фургонах, в привычных, тысячу раз виденных боевых комплексах и безликих fullface-шлемах. И дежа-вю – самое естественное, что может возникнуть в таких обстоятельствах.
Главное – не думать о том, что все эти тренировки и поездки будут продолжаться до пенсии, что именно они и составляют твою жизнь.
Сейчас, к примеру, Амин и ее агенты сидели на неудобных жестких лавках в серой десантной капсуле без окон, держали между ног «зунды», смотрели друг на друга и слушали Конелли. Рейд снова получился внезапным: оператор поднял группу по тревоге, сообщив, что цель ненадолго вернулась в Нью-Йорк, и теперь излагал детали предстоящей операции.
– Как его зовут? – переспросил Захар.
– Освальд Гарибальди.
– Как говорящего кота?
– Кота звали Гарфилд.
– А этого?
– Гарибальди.
– Как итальянца, – сообщила красноволосая.
– Какого итальянца? – уточнил любознательный Захар.
