– Мутацией вируса, – уверенно ответил психиатр. – Полагаю, в земных условиях он начал меняться и теперь проявляет свои ужасные свойства с некоторой задержкой.
– То есть агрессия у прячущихся олдбагов обязательно проявится?
– Без всяких сомнений, – кивнул Морган, небрежно поправляя упавшую на лицо прядь. – Мы уже встречались с подобными случаями, и я могу твердо заявить, что все взорвавшиеся олдбаги рано или поздно начинали убивать. Олдбаг опасен, потому что он – олдбаг.
– Спасибо, доктор Каплан.
– Рад был помочь.
На экран вернулись кадры с растерзанных улиц. На большом коммуникаторе изображение выглядело почти объемным и настолько детализированным, что Карифа поморщилась. Уличные столкновения снимали мастера своего дела, репортажи получились жесткими и не оставляли сомнений в том, что все происходящее – лишь начало страшных преобразований.
Очень страшных.
И девушку окутало явственное ощущение надвигающегося конца. Мир не треснул, как ей показалось изначально, а забеременел. В мир пришло нечто новое, то ли идея, то ли технология, пришло нечто такое, что заставит его разродиться, пожрав самого себя, и стать другим.
Обязательно заставит.
И это понимание оглушило Карифу. Обдумывая его, она машинально достала из рюкзака кисет, бумагу, свернула самокрутку, пусть не так ловко, как А2, зато аккуратно, раскурила, с наслаждением затянулась, продолжая задумчиво смотреть на экран, и опомнилась лишь услышав удивленный вопрос Рейган:
– Настоящий табак? – Красноволосая вышла из ванной комнаты и застыла, комкая в руке полотенце.
Отрицать очевидное не имело смысла, и Амин кивнула:
– Да, – и демонстративно пустила к потолку дым. – Ты ведь на меня не донесешь?
– Я чувствовала запах от твоей одежды, иногда – из твоего рта, но убеждала себя, что ошибаюсь. Я заставляла себя думать, что ошибаюсь.
Кажется, впервые в жизни Рейган была по-настоящему растерянна.
– Ты не ошибалась.
– И что теперь делать?
Карифа равнодушно пожала плечами и вновь затянулась, с наслаждением вдыхая ароматный дым.
– Он научил? – тихо спросила красноволосая, присаживаясь на краешек кровати.
– Да.
– И как?
– Тебе не понравится, – прохладно ответила Амин. – Мне самой поначалу не нравилось, но постепенно втянулась.
– Он сделал из тебя наркоманку, – почти всхлипнула Рейган
– А2 не любит химию и брезгует курительными смесями.
– Разве обязательно курить табак?
– Иногда нужно делать то, что запрещено, – пожала плечами заместитель директора GS. – Просто для того, чтобы не идти в строю.
– Ты служишь закону, ты уже в строю, – сказала Рейган, а в следующий миг с горечью подумала, что использовала неправильный оборот: следовало сказать не «уже в строю», а «была в строю».
///
Таинственная сестра не подвела: во время полета в их «балалайках» появились метки NATO и контроль в Белгороде путешественники прошли без проблем. А на выходе из аэровокзала их ожидали двое темноволосых мужчин в военной форме без опознавательных знаков, которые уверенно подошли к Бобби, молча вручили ему черный брелок, ткнули пальцем в тяжелый внедорожник с номерами бригады наблюдателей ООН и тут же испарились, словно их не было.
– Еще один подарок судьбы? – хмуро осведомился Орк.
– Надеюсь, ты умеешь им управлять? – осведомился Челленджер.
Но осведомился вежливо, без привычной язвительности, поскольку Бенджамин предложил толстяку помощь и тащил один из массивных рюкзаков с аппаратурой.
– Разумеется, умею.
– Сядешь за руль.
Бобби открыл задний люк, сложил и тщательно закрепил в грузовом отсеке снаряжение, спросил у Беатрис, где она хочет ехать, услышал, что впереди, в командирском кресле, улыбнулся:
– Не сомневался в ответе, – и с комфортом расположился на заднем диванчике. – Поехали.
Но опоздал с приказом на пару секунд: в тот миг, когда толстяк захлопнул тяжелую дверь, Орк надавил на акселератор, медленно вывел внедорожник с парковки и сообщил:
– Я не знаю, с кем договорилась твоя сестра, но эта машина – военная, только перекрашена.
– Если я правильно разобрался в загрузившемся приложении, все оружие автомобиля на месте и пребывает в боевой готовности, – обронила Беатрис.
– В боевой готовности оно пребывает перед боем, – уточнил Бен. – А наше оружие подготовлено и заряжено.
В его «балалайку» тоже скачалось приложение, и теперь Орк видел машину от покрышек до установленных на крыше дронов.
– Опознавательные чипы отсутствуют, даже пассивные, серийные номера стерты без возможности восстановления, – вставил свое слово толстяк. – Но самое главное – внедорожник выполнен по схеме «глухарь», салон экранирован, и сигнал наших «балалаек» исчез в тот самый миг, когда Орк захлопнул дверцу.
– Все правильно, – кивнула девушка. – Все так, как должно быть.
Но от объяснений уклонилась.
– На самом деле один чип работает – он выведет нас из города, – добавил Бен. – Видимо, потом он отключится, и мы окончательно исчезнем.
– Все так, как должно быть, – повторила девушка.
– Откуда у твоей сестры такие возможности? – тихо спросил Бен.
Игнорировать этот вопрос Беатрис не могла и неохотно сказала:
– Она давно в outG, и друзей у нее больше, чем у меня.
После чего отвернулась.
///
Неожиданная вспышка suMpa, сразу получившая имя Первая, изменила мир. Напугала и сделала жестоким. И, разумеется, напрочь поломала пассажирский трафик. Если расписание внутренних рейсов кое-как соблюдалось, то международное движение рухнуло, почти сутки не подавало признаков жизни и лишь затем стало потихоньку восстанавливаться. В результате Карифа прибыла в Москву намного позже, чем собиралась, сразу направилась в местный филиал GS и затребовала материалы по инциденту в Шереметьеве. Конелли получил часть из них еще в Париже, в полете просмотрел, не нашел ничего интересного, однако Амин решила лично убедиться в том, что подозреваемые не принимали участия в перестрелке.
– Олдбаги опознаны?
– Двое мужчин и женщина, все местные.
– Точно?
– Абсолютно.
– Угу…
Карифа не особенно рассчитывала на то, что Орсон взорвется в московском аэропорту, это было бы слишком большим подарком, но надежда, как известно, умирает последней, и когда она умирает, становится немного грустно.
– Вот уточненный список жертв, – произнес агент, пересылая Амин следующий файл. – Пятьдесят семь трупов.
