– Что? – стоя перед вооруженными до зубов полицейскими в одном полотенце.
– Милый, это пицца? – подыграла валяющаяся на кровати Мегера.
– Не совсем.
– Ты заказал что-то еще?
– Сейчас узнаю, – Бен вопросительно посмотрел на полицейских. – Что нужно?
Он прекрасно знал протокол и понимал, что сканеры уже сняли информацию с его «балалайки», сверили с системой и рассказали полицейским, кто встретил их в дверях. Чтобы узнать, кто находится в квартире, достаточно просветить ее приборами, однако полицейские решили провести полноценный обыск, о чем сообщил пришедший в чип ордер. Прочитать его Орсон не успел, услышал грубоватое:
– Есть основания предполагать, что вы укрываете олдбагов.
И машинально ответил:
– Какие основания?
– Сообщение «Напуганного гражданина».
– Кто донес? Жирный выродок с третьего этажа?
– Мы можем раскрыть имя только по решению суда.
Спорить было бессмысленно, сопротивляться – глупо.
Старший остался рядом с Орком, в квартиру вошли шестеро полицейских в облегченных боевых комплектах, и через мгновение Бен услышал возмущенный крик Эрны, дернулся, но замер, почувствовав приставленный к груди ствол.
– Все будет хорошо, – пообещал старший. – Мы не бандиты и ее не тронем.
– Надеюсь, – едва слышно отозвался Орк, прекрасно понимая, что с семью громилами ему не совладать.
И с облегчением вздохнул, когда в коридор выскочила девушка, на ходу запахивая шелковое кимоно.
– Милый, что происходит?
– Все будет хорошо, дорогая. С тобой все в порядке?
– Нет, милый, со мной не все в порядке, потому что по моей квартире ходят вооруженные люди.
– Это представители властей, дорогая, они нас охраняют.
– От кого, милый?
– Просто охраняют, дорогая, постарайся не делать резких движений, – Орк перевел взгляд на старшего и понизил голос: – Завтра утром мой адвокат подаст иск.
Они не хранили в квартире ничего запрещенного и потому могли себе позволить немного поиграть на публику.
– Поступило сообщение, что в квартире устроен тайник, который невозможно обнаружить тепловизором, – ответил старший. – Этого достаточно для проведения проверки.
– Они ломают стены! – сообщила Мегера.
Бен бешено посмотрел на полицейского, тот ухмыльнулся:
– Не везде.
И все.
И ничего не сделаешь, потому что есть закон «Об укрывательстве». И еще «О противодействии полиции». И еще «Об антигосударственной деятельности». И еще много-много законов, каждый из которых может отправить тебя в тюрьму на десять-двадцать лет. Поэтому остается лишь стоять, сжимая кулаки, и молчать, не позволяя гневу вырваться наружу. Лютому гневу, порожденному бессилием. Остается отводить взгляд, принимая свое бесправие, и краем глаза наблюдать глумливую ухмылку полицейского, который прекрасно знает, какие чувства тебя обуревают, и наслаждается твоей покорностью. Здоровенный афроамериканец надеялся, что Бен вспылит и даст повод себя избить, хотя бы избить, но Орсон сдержался.
– Хотите что-то сказать?
– Нет, – тихо ответил Орк, обнимая Мегеру. – Извините.
– Вот и хорошо.
И они действительно молчали – все то время, пока полицейские громили квартиру. Когда же стражи порядка ушли, они закрыли дверь (к счастью, полицейские ее не сломали) и посмотрели друг на друга.
– Ты борешься с тем, чтобы этого не было? – тихо спросил Бен.
– Не уверена, – вздохнула Эрна. – Любое государство – это насилие. Тебе ли не знать?
///
Следующий день они посвятили приведению квартиры в порядок: собрали разбросанные вещи, выбросили пару «случайно сломанных» стульев и остатки «случайно разбитой» посуды, кое-как заделали стены – закрыли тканью, репродукциями или мебелью. От былого уюта, конечно, ни черта не осталось, но Мегера не вызвала строителей, сказав, что завтра все равно уезжать.
И еще сказала, что вид разгромленного дома помогает ей сохранить нужное настроение и убеждает в правильности задуманного. И Бен подумал, что полицейский рейд разрушил сомнения девушки, если, конечно, они у нее были.
К вечеру они окончательно успокоились, отправились ужинать, и после горячего, когда расправившийся со стейком Орк разливал по бокалам остатки красного вина, Эрне пришел вызов. Она ответила, прошептав: «Да?», некоторое время молчала, только едва заметно кивала, беззвучно соглашаясь с услышанным, затем твердо и чуть громче произнесла: «Согласна», отключила связь легким ударом указательного пальца по столешнице и посмотрела Орку в глаза:
– Нам сделали разрешение на проход в одно неприятное место. Очень неприятное. Я не верила в существование таких мест, но меня убедили, мне готовы его показать, и я считаю, нам нужно в нем побывать.
– Зачем?
– Чтобы увидеть, куда все катится.
– Хочешь сказать, сейчас мы этого не понимаем?
– Такую мерзость нужно увидеть собственными глазами.
– Далеко ехать? – спросил Бен, поднимая бокал.
– В Бруклин.
– Он сам по себе – мерзость.
Но шутка не удалась. Несколько мгновений девушка смотрела Орку в глаза – судя по всему, она еще находилась под влиянием услышанного. После чего допила вино и тихо сказала:
– Поехали.
Роботакси доставило их в складскую зону у реки, к четырем ангарам, окруженным двумя заборами: сплошным, бетонным, надежно скрывающим происходящее внутри от взглядов прохожих, и из металлической сетки. Поверх обоих – колючая проволока, между заборами бегают немецкие овчарки, перед воротами – бетонные блоки, в воротах – вооруженные автоматами бойцы проверяют чипы с помощью взломанных полицейских сканеров. Доступа к базе данных эти устройства не давали, но информацию считывали четко.
– Это место принадлежит банде FN23, – рассказала Мегера, когда они отпустили роботакси и беспрепятственно вошли на территорию. Украшенные татуировками боевики пропустили их без звука. – Несмотря на мощную защиту, раньше здесь вели только легальные дела, поскольку не могли сопротивляться полиции.
– Но мир изменился?
– Мир изменился, – угрюмо согласилась девушка.
– С нашей помощью? – спросил Бен и услышал твердый ответ:
– Мы, разумеется, добавили дерьма в общую картину, но только для того, чтобы мир не остался таким, каким становится сейчас. Каким мы его сейчас увидим.
Площадка перед ближайшим к воротам ангаром была заставлена дорогими автомобилями с благородными метками «original», то есть настоящими, а не созданными в craft(art) «обложками». Возле машин слонялись боевики: шоферы и телохранители, а слева, у забора, чернела изрядных размеров лужа крови – полковник Орсон не мог не узнать характерный запах.
