– Я правильно понимаю, что outG выходит из тени?
– Да, – подтвердила Эрна. И предупредила: – За нас замолвили слово очень серьезные люди, поэтому FN23 первыми к нам не полезут, но постарайся держать себя в руках и не реагировать на то, что увидишь.
– А что я увижу?
– Не знаю, Орк, но ангары экранированы, и внутри нас может ждать все, что угодно.
– Что угодно? – переспросил Бен.
– Да.
– И мы не должны реагировать?
– Никакой агрессии, – очень твердо ответила девушка. – Мы только наблюдаем.
– Тогда зачем мы здесь?
– Увидеть то, что здесь происходит.
– Зачем?
Эрна остановилась, повернулась, посмотрела Бенджамину в глаза и очень четко и абсолютно серьезно произнесла:
– Мы должны увидеть происходящее здесь на тот случай, если вдруг захотим остановиться.
– Что может помешать нам передумать? – недоверчиво прищурился Орк.
– Ты слишком много говоришь, – отрезала девушка, и бывший полковник заткнулся.
Внутри обширный ангар оказался разделен на пять секторов. Первый, самый большой, занимающий две трети помещения, служил аукционным залом с грубо сколоченным подиумом, украденной в соседней школе кафедрой и рядами разномастных кресел для уважаемых гостей. Как нетрудно догадаться – для владельцев стоящих снаружи автомобилей.
Четыре других сектора находились в противоположном конце ангара и представляли собой загоны, которые пополнялись через грузовые ворота.
– Они что, вообще перестали бояться? – очень тихо спросил Орк, разглядывая дальние сектора.
– Да, – коротко ответила Мегера.
– Но ведь принят пакет «законов suMpa», по которому полиция, Национальная гвардия и GS получили колоссальные полномочия.
– Полиция защищает то, что может защитить. И не рискует соваться туда, где можно встретить ожесточенное сопротивление.
– А как же армия? GS? Национальная гвардия?
– Рано или поздно они наверняка сумеют навести порядок, но пока будет так, как ты видишь.
Будет рынок рабов.
Четыре дальних сектора предназначались для детей и подростков. Их заводили через ворота, распределяли по загонам, а затем, поодиночке или группами, демонстрировали покупателям. Некоторых раздевали догола, некоторые избегали этого унижения, но заканчивалось все одинаково: переходом из рук в руки золотых монет – другую валюту FN23 не признавали, – и боевики разводили «товар» по фургонам. Если «товар» начинал плакать, его избивали.
– Как такое возможно?
– Мир сошел с ума.
– Этих не нужно было сводить, – медленно произнес Бен, с ненавистью разглядывая покупателей. – Они уже сумасшедшие.
– Нет, – едва слышно поправила мужчину Эрна. – Они пребывают в здравом уме и твердой памяти, просто они – звери, которые сорвались с привязи.
На подиум вытолкнули двух рыдающих белокурых девочек лет двенадцати, не больше.
– Сестры-близняшки, – объявил аукционер. – Выращены на прекрасной ферме в Кентукки, отличаются отменным здоровьем и веселым нравом.
Зал оживился.
– Согласно принятому пакету законов, детей олдбагов нужно изымать из семей и содержать в приютах до тех пор, пока им не подыщут новую семью, – рассказала Мегера. – В приютах, как ты понимаешь, сейчас творится полный бардак, многие дети убегают, других забирают бандиты, в общем… Ты все видишь.
– Их чипы легко отследить.
– Для этого кто-то должен обеспокоиться поиском исчезнувших детей, – криво улыбнулась Эрна. – К тому же бандиты предусмотрительны: перевозят «товар» в экранированных фургонах, при необходимости надевают на них «глухари», а этот ангар…
– Надежно защищен от сканирования, – закончил Орк. – Я помню.
– И отсюда у детей одна дорога: в outG…
– Где их никто никогда не найдет, – вновь закончил за девушку Бен.
– Да.
Близняшки достались жирному афробруклинцу, облизнувшемуся, когда аукционер объявил его победителем, и Орк попросил:
– Уведи меня отсюда.
В этот момент он пожалел, что приехал в логово FN23, что увидел все это, будучи не в силах помочь, почувствовал нарастающее бешенство, понял, что вот-вот потеряет над собой контроль и больше не может оставаться в ангаре.
– Пойдем.
Они покинули бандитскую территорию, сели в вызванное Эрной роботакси, и лишь тогда Бенджамин выругался: громко, грязно и без стеснения. Выругался, выпуская пар. Проклиная не только работорговцев, но и себя – за то, что ничего не сделал. Сбрасывая напряжение, но не ярость.
А выругавшись – замолчал и отвернулся к окну, и сидел тихо, лишь изредка крепко, до боли, сжимая кулаки. Но Мегере не нужно было гадать, о чем думает разъяренный мужчина, – она слишком хорошо его знала. И знала, не догадывалась, а именно знала, что он хочет сделать с бандитами. Поэтому она нежно прикоснулась к плечу Орсона и попросила:
– Не надо.
– Глупо и нелепо говорить о том, что я смогу в одиночку что-то сделать, – не отворачиваясь от окна, ответил Орк. – Их много, я один, в таких обстоятельствах на успех может рассчитывать только идиот или герой блокбастера.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – в тон ему произнесла Эрна.
– Я прекрасно понимаю, что не справлюсь один, – подтвердил Орсон. – Мне нужен оператор.
– Твою мать, – с чувством выругалась Мегера. – Твою мать, твою мать, твою мать! – Замолчала, видя, что Бен никак не реагирует на эмоциональные повторы, и с вызовом поинтересовалась: – Только оператор? А гребаный фургон, чтобы доехать до ангара, тебе не нужен? Или ты попрешься через город в военной сбруе, с «зундой» под мышкой и с боевыми дронами над тупой башкой?
Вот тогда Орк отвернулся от окна, посмотрел Эрне в глаза и нежно улыбнулся:
– Моя женщина…
* * *
Кейти США, Техас июль 2029
Попросившись в отпуск, Рейган хотела одного: хотя бы на время оказаться как можно дальше от Карифы. На несколько дней или неделю – как получится, главное, чтобы перестала болеть душа, чтобы забылось расставание и произнесенные при нем тихие слова с резким смыслом, а в памяти остались лишь приятные воспоминания о времени, когда они были вместе. И после этого, успокоившись и вернув себе душевное равновесие, Рейган намеревалась просить о переводе в другое подразделение.
Рейган не хотела встречаться с бывшей подругой хотя бы несколько дней, чтобы затем расстаться навсегда, и попросила первое, что пришло в голову: отпуск, чтобы увидеть старую мать. И лишь произнеся просьбу, поняла, что действительно этого хочет. Потому что волнуется. Потому что suMpa все изменила, и их старая ссора больше не имеет смысла. И может, потом, когда мир вернет хотя бы тень прошлой адекватности, они снова поругаются и станут чужими друг другу, но сейчас красноволосая об этом не думала.
