Элис медлила, собирая вещи в портфель.
– Как все прошло, Элис? Довольна своим первым днем?
Элис кивнула, не поднимая головы. Никаких друзей она не завела. Потому что она не говорила. Потому что все вели себя так, словно от нее пахло так же плохо, как от Гарри. Надо было все-таки оставить его при ней. Тогда бы у нее был хоть один друг.
– Тебя заберут? – спросил мистер Чандлер.
– Я как раз за ней. – Крошка Кэнди стояла в дверях, жуя розовую жвачку, такая же удивительная и неуместная здесь, как весенний цветок зимой.
Гарри сидел рядом, виляя хвостом. Элис просияла, увидев их, и шмыгнула носом.
По пути на стоянку, пока Кэнди расспрашивала Элис о ее дне, а Гарри восторженно лизал ее лицо, они прошли мимо группы девочек, которых Элис узнала – они были из ее класса.
– Вон она. Отсталая! – выкрикнула одна из них.
– Прошу прощения, что это было? – спросила Кэнди.
Элис хотела домой, в свою комнату, где она могла читать книги и наблюдать за Цветами. Пока она возилась с молнией своего школьного портфеля, она услышала, как кто-то всхлипывает. Она остановилась и прислушалась. Снова уловила этот звук. Она отошла от Кэнди и Гарри. За одним из школьных коттеджей она увидела мальчика с реки, он лежал среди разбросанных кусков дьявольского шипа
[12]. На щеке у него был синяк, губа рассечена. Ноги были покрыты тонкими кровоточащими царапинами.
– Элис, – позвала Кэнди, встревожившись. – Огги! – воскликнула она, подойдя к Элис. – Огги, что случилось?
– Я в порядке, – сказал он, пока они помогали ему сесть.
Он посмотрел Элис в глаза:
– Ты не единственная, кого достают из-за того, что он другой.
– Психи любят друг друга. – Из кустов раздался смешок.
Кэнди полезла на голос, тряхнув ветки и заставив одноклассников Элис разбежаться в разные стороны. Элис было все равно: кем бы ни был Огги, она бы вовсе не возражала, если бы все считали ее такой же.
Он поморщился, когда Элис помогла ему встать на ноги. Она подняла его школьный рюкзак и перекинула его через одно плечо, а второе подставила Огги, чтобы он мог облокотиться. Поддерживать его было легче, чем маму, когда та испытывала боль, он был одного с Элис роста.
Они вместе доковыляли до ворот. Кэнди открыла дверь грузовика, бросила в салон их школьные портфели, привязала Гарри за поводок на заднем сиденье и помогла Элис усадить Огги на переднее сиденье.
– Поехали домой, приятель. Приложи календулу к ссадинам и синякам и скоро будешь как новенький. Чего не могу сказать о тех, кто это с тобой сделал. Помоги им Боже, когда Боряна узнает.
– Вот поэтому мы ей и не скажем, – взмолился Огги.
Кэнди покачала головой, давая задний ход. Они ехали в молчании, Гарри тем временем расхаживал по сиденью, иногда высовывая голову в окно на ветер. Когда они ехали по Главной улице, Элис упивалась пастельными цветами витрин магазинов. В своем воображении она снова выходила из сахарного тростника, рассматривала магазины одежды, кафе с желтыми цветами на столе и библиотеку на противоположной стороне дороги, где была библиотекарша с доброй улыбкой, давшая ей книгу о шелки. Салли. Элис попыталась яснее представить ее, но видение растаяло.
Сразу за чертой города Кэнди свернула на проселочную дорогу.
– Какие же красивые эти старые великаны! – воскликнула Кэнди, перегибаясь через руль, чтобы взглянуть наверх через лобовое стекло.
Элис любовалась белыми и серебристыми стволами эвкалиптов, вспоминая истории матери о краях, где снега так много, что деревья, и земля, и небо сливаются.
– Мы на месте. – Кэнди остановилась на небольшом пятачке у реки.
Элис посмотрела на струящийся поток. Вот, значит, как он нашел ее: река привела Огги прямо к ней.
Огги выбрался из грузовика и пошел, прихрамывая, к маленькому деревянному домику с широкой и низкой верандой, красными хлопчатобумажными шторами и распахнутой входной дверью.
– Огги, – позвал голос из дома.
Темноволосая женщина с красной помадой появилась на пороге:
– В чем дело?
– У Огги возникли проблемы в школе, – сказала Кэнди, выбравшись из грузовика.
Боряна обрушила на него поток слов на непонятном языке. Она суетилась над наливающимися фиолетовым синяками Огги и его тонкими порезами. Он поднял руки, сдаваясь, и отвечал на том же журчащем наречии. Гарри лаял с заднего сиденья грузовика, пока Кэнди не отвязала его. Он соскользнул с сиденья и побежал к Боряне, облаивая ее руки, бурно жестикулировавшие.
– Прости, прости, Гарри. – Боряна потрепала Гарри по голове, чтобы успокоить его. – Все нормально. Огън
[13] большой мальчик и, ясное дело, может сам о себе позаботиться, он не собирается рассказывать, кто это сделал.
Боряна скрестила руки на груди.
– Мы поедем, Бори, и предоставим вам самим разобраться с этим, – сказала Кэнди, кивнув. – Пойдем, Гарри.
– Как? Нет! Вы должны зайти к нам. По-быстрому, на чашечку чая. Джун будет не против.
– Еще как будет, – возразила Кэнди. – Кое для кого это был первый день в школе, – Кэнди обняла Элис одной рукой, – и Джун будет сгорать от нетерпения, пока не узнает, как прошло. Бори, это Элис. Внучка Джун. Наш самый новенький Цветочек.
Элис застенчиво улыбнулась, а сама не могла оторвать глаз от Огги.
– Вот оно что, очень рада нашему знакомству. – Слова Боряны звучали так, словно были покрыты чем-то густым и жирным.
Она взяла руку Элис в свою и энергично тряхнула ее.
– Вы с моим Огги друзья?
– Мы вместе ходим в школу. – Огги шагнул вперед.
Боряна кивнула:
– Очень хорошо, – и бросила взгляд на Кэнди. – Вы точно не хотите остаться на чай? Кажется, нам о многом надо поболтать.
Боряна приподняла бровь. Элис умоляюще посмотрела на Кэнди.
– Ну ладно, ладно. По-быстрому, – сдалась та.
Кэнди и Боряна зашли под ручку в дом, склонив головы друг к другу и перешептываясь. Огги и Элис остались смущенно стоять.
– Я покажу тебе все тут, – Огги указал на реку.
Элис кивнула. Она сцепила пальцы за спиной. Гарри, шедший позади, лизнул ее запястье.
За домом были маленький ухоженный розовый сад и курятник, в котором жили три толстые курицы. Элис села под деревцем мелалеуки, а Огги открыл курятник, чтобы дать курам побродить. Гарри сначала шел за ними, принюхиваясь, но потом потерял интерес и свернулся на траве.
– Это Пэт, моя любимица. – Огги указал на пушистую черную курицу, содрогнувшись, когда слишком сильно вытянул руку в синяках.
