Приняв бразды правления, первым делом Ганнибал возглавил карательную экспедицию против взбунтовавшихся иберов. Он быстро подчинил племена, населявшие территорию Испании, сегодня известную как Ла-Манча. Обложив их данью, он отвел войска в Новый Карфаген, чтобы переждать зиму в подходящих казармах и начать новую кампанию с наступлением весны. Летом 220 г. до н. э. Ганнибал разбил крупные силы враждебных племен, сосредоточенные на территории современной Саламанки. Он опробовал тактику, которую впоследствии применит против римлян, повернув назад прямо перед лицом врага. Сбитые с толку столь необычным ходом, враги решили, что он обратился в бегство, и стали преследовать его. Это был блестящий тактический маневр. Ганнибал заманил врага в ловушку, искусно устроенную на переправе реки Тахо, где заранее расположил на берегу большой отряд африканской кавалерии.
Как только противники перешли реку — большая часть без лошадей, — африканская кавалерия Ганнибала атаковала их с фланга, оттесняя их на глубину реки. Среди воинов, застигнутых врасплох и оказавшихся в воде с тяжелым оружием, началась паника. Не справившись с быстрым речным потоком, многие погибли на месте, а тех немногих, кому удалось выбраться из воды на удаленном берегу, затоптали слоны Ганнибала.
В тот день на реке Тахо Ганнибал продемонстрировал способность использовать эффект неожиданности и преимущества расположения. Самой яркой чертой его военной карьеры было умение удерживать инициативу и самому определять когда, где и как он будет сражаться. Будь то холод или жара, ветер или дождь, лед или снег — все природные стихии он использовал к своей выгоде. После его блестящей победы на реке Тахо мало кто из племен Центральной и Южной Испании рискнул бы вступить с ним в бой, и за следующие несколько лет Ганнибал расширил границы своего влияния на север от реки Эбро, оставив за их пределами только Сагунт.
Кроме нескольких разрозненных отсылок в античных источниках, о личной жизни Ганнибала практически ничего не известно. Очевидно, в юности он получил хорошее образование в Карфагене, его вторым языком был греческий — lingua franca античного мира. Мы также знаем, что в Испании Ганнибал окружил себя греческими учеными мужами, а чтобы лучше понимать народ, борьбе против которого он посвятил свою жизнь, он начал учить латинский язык. В жены он взял дочь вождя одного из иберских племен из города Кастуло на реке Гвадалквивир к западу от Картахены
[16]. Эта территория привлекала Карфаген богатством полезных ископаемых, и потому мотивом женитьбы Ганнибала могла быть не только любовь, но и политические соображения. Вскоре после смерти тестя Гасдрубал взял в жены испанскую принцессу, чтобы упрочить связи с местными кельтскими элитами, хотя уже был женат. Историки доподлинно так и не установили, практиковали ли карфагеняне моногамию подобно грекам и римлянам.
В эпической поэме «Пуника» римского поэта Силия Италика говорится, что жену Ганнибала звали Имилька и она родила ему сына в то время, когда тот осаждал Сагунт. Вероятно, это был единственный его ребенок. Но на Италика, писавшего для императора Нерона через 200 лет после смерти Ганнибала, в I в. н. э., и любившего преувеличить и приврать ради большей художественной выразительности, полагаться нельзя. О жене полководца упоминают только два источника — Италик и Ливий.
Согласно драматическому повествованию Силия Италика, прежде чем отправиться в Италию, Ганнибал отвез жену и сына подальше от войны — в Гадес, на юг Испании, чтобы посадить на корабль до Карфагена. Имилька умоляла мужа взять ее с собой, уверяя, что сможет справиться со всеми невзгодами не хуже мужчины, но Ганнибал был непреклонен. Далее в поэме Италик рассказывает, как политические враги Ганнибала сговорились заставить Имильку принести сына в жертву богу Баалу. Но она яростно сопротивлялась, и сенат позволил ей отложить жертвоприношение до тех пор, пока не будет получено одобрение Ганнибала. Тот же, прознав об этом в Италии, предложил взамен принести в жертву тысячи римских воинов.
Жители Сагунта устали от постоянных притязаний со стороны Карфагена и очень боялись Ганнибала. В поисках защиты они полагались на союзы с греческими городами-полисами в Южной Франции, которые, в свою очередь, находились под протекцией Рима. В ответ на усилившуюся активность Ганнибала в регионе греки послали в Рим делегацию, чтобы обеспечить Сагунту защиту в случае атаки карфагенян. Тогда римляне отправили к Ганнибалу послов, чтобы напомнить о соглашении, запрещающем Карфагену вторгаться в Северную Испанию.
Ганнибалу было 26 лет, и, вероятно, он впервые столкнулся с римлянами лицом к лицу. Источники расходятся в описании места этой встречи: по одной версии, римляне приплыли в Новый Карфаген, где их приняли Ганнибал и Гасдрубал, тогда как более поздний источник утверждает, что встреча произошла севернее вдоль побережья, откуда Ганнибал готовился напасть на Сагунт.
Послов он принял в жесткой и сдержанной манере, в отличие от более дипломатичного Гасдрубала. Римляне потребовали от него гарантировать независимость Сагунта и подтвердить обязательства не пересекать границу по реке Хукар. В ответ Ганнибал заявил, что население Сагунта и окрестностей, поддерживающее тесные связи с Карфагеном, подвергается гонениям, а Карфаген испокон веков брал под защиту несправедливо угнетенных и преследуемых. Договор с Римом, предупредил Ганнибал послов, дает жителям Сагунта лишь ложное чувство безопасности, а он заставит их отвечать за свои действия. Именно «ущемление интересов и преследование» прокарфагенски настроенных жителей Сагунта и станет официальным предлогом для нападения на город. В действительности же Ганнибалу были нужны богатства Сагунта, чтобы подготовить армию к предстоящей войне с Римом. Стратегически захват города послужил бы предостережением остальным иберским племенам на случай мятежа. И не менее важной причиной было то, что Ганнибал не мог оставить врагу столь хорошо укрепленный город, куда легко было добраться по морю. Римляне могли занять его и использовать в качестве базы для ведения военных действий в Испании. Сагунт должен был быть взят.
Легаты покинули Новый Карфаген, нисколько не сомневаясь, что Ганнибал планирует осадить город. Они поспешно известили сенат о том, что Ганнибал опьянен ненавистью к Риму и впал в «безрассудную ярость»
[17], и утверждали, что заявления о притеснениях дружественного Карфагену населения были не более чем предлогом для атаки. Из Испании римская делегация направилась прямиком в Карфагенский сенат, а Ганнибал — под стены Сагунта. И пока римляне требовали от сенаторов заставить Ганнибала уважать договор, его тараны и осадные орудия днем и ночью неумолимо работали, чтобы разрушить стены обреченного города.
Поначалу карфагенские сенаторы внимательно выслушали посланцев. Фракция Баркидов полностью поддерживала Ганнибала, наслаждаясь вкусом мести за поражение в Первой Пунической войне. Они заявили, что протест Рима вызван не беспокойством за судьбу Сагунта, а страхом перед Карфагеном, усилиями Баркидов завоевывающим свое первенство на мировой арене. Некоторые сенаторы полагали, что новая война может вернуть Карфагену утраченные колонии. Они прямо заявили римлянам, что прошли времена, когда те могли диктовать им свои условия, — Карфаген восстановился после поражения в последней войне, наступала новая эра. Другие сенаторы разыграли юридический козырь: ведь договор, подписанный Гасдрубалом, не был ратифицирован сенатом и потому не имел силы — это соглашение умерло вместе с Гасдрубалом. Легаты же требовали немедленно прекратить осаду Сагунта и передать им Ганнибала для осуществления правосудия
[18].
