Когда Ганнибал понял, что ему отрезали обратный путь, он приказал сделать факелы из сосновых сучьев и сухой древесины, которой вокруг было в избытке. Затем факелы привязали к рогам примерно двух тысяч быков и волов, согнанных карфагенянами с соседних ферм и вилл. Ночью рабы под прикрытием солдат отвели стадо на склон холма перед перевалом. Они подожгли факелы, и обезумевшие животные понеслись по склону вниз, в панике тряся головами, отчего пламя разгоралось только сильнее. Солдаты в лагере Фабия были уверены, что это армия Ганнибала и ее ведут в атаку тысячи воинов с факелами. А охранявшие перевал римляне решили, что загорелся холм, и в панике оставили свои посты. Пытаясь убежать, некоторые из них столкнулись с быками и поняли, что их обманули, но было уже слишком поздно.
Опасавшийся засады Фабий отказался выводить людей из лагеря в контратаку. С одной стороны, он не знал, что именно происходит за его стенами, с другой — диктатор решил придерживаться изначального плана и не вступать в битву с Ганнибалом. Пока римляне оставались в лагере, вглядываясь в безумствующих на склоне холма животных, карфагенская армия быстро перешла по перевалу в Апулию
[72]. Этот случай убедил италийцев и греков в том, что Ганнибал способен перехитрить римлян в любых обстоятельствах. Командиры критиковали Фабия за то, что тот позволил улизнуть пунийцам, — это усилило их подозрения в его сговоре с Ганнибалом, возникшие после того, как африканцы не тронули владения его семьи в Кампании
[73]. Диктатору приказали предстать перед сенатом, чтобы объясниться за свой провал и ответить на обвинения. Выступая перед сенаторами, Фабий заявил, что народ Рима должен не критиковать его, а благодарить за то, что римская армия не понесла потерь. Эта речь, по сути, стала последней каплей. Многие богатые и влиятельные сенаторы были злы на Фабия за то, что его владения в Кампании не тронуты, а их имения разорены. Слухи о сговоре Максима и Ганнибала расползлись по городу, еще больше разозлив людей, и без того скептически настроенных по отношению к нему после побега Ганнибала.
В 216 г. до н. э., по истечении срока пребывания Фабия в должности диктатора, были избраны два новых консула — Луций Эмилий Павел и Гай Теренций Варрон. В ходе предвыборной кампании они обещали сокрушить войско Ганнибала в генеральном сражении, несмотря на то, что ни разу не сталкивались с ним на поле боя. Их назначение подтвердило, что люди и сенаторы устали от стратегии Фабия. Сенат выделил средства на сбор самой крупной армии в истории Рима, под объединенным командованием консулов должно было оказаться 80 000 солдат
[74]. Павлу и Варрону приказали отправиться с войском на юг, найти Ганнибала и задавить его наемников числом в прямом столкновении. Когда консулы покидали Рим под ликующие крики толпы, Фабий попытался предостеречь их от горькой участи: «Если Варрон, как обещал, сейчас же даст сражение, то нас ждет поражение более ужасное, чем при Тразименском озере»
[75].
Войско Ганнибала разместилось на зимних квартирах в плодородном районе возле города Гереоний (Gereonium). Ранней весной он отвел своих солдат на 40 км южнее и разбил лагерь у Канн — заброшенной крепости на берегу моря, которую римляне использовали как зернохранилище. Вокруг было множество полей, засеянных созревающими злаками, в основном яровой пшеницей, и здесь Ганнибал решил дать римлянам бой, которого они хотели. В конце июля 216 г. до н. э. сюда прибыла огромная римская армия, состоящая в основном из новобранцев и италийских союзников. Консулы разместили свой лагерь на обширной равнине к северу от реки Ауфид (Aufidus), которую в наше время называют Офанто. Павел и Варрон командовали поочередно, что было необычной и, как выяснилось позднее, неэффективной практикой, разжигавшей между ними соперничество. Они сменяли друг друга по четным и нечетным дням и не смогли выработать никакой четкой стратегии. Приказы и выбор тактики зависели от того, у кого из них в тот день была власть. Между консулами возникли серьезные разногласия, что привело к фатальным последствиям во время битвы.
Павел был более предусмотрительным, Варрон отличался порывистостью. Во многом повторялась история со Сципионом и Семпронием у Треббии: Павел с уважением относился к талантам Ганнибала и осознавал преимущество, которое его конница будет иметь на равнинной местности, а Варрону не терпелось одержать быструю победу, и он был уверен, что никто не сможет выстоять под натиском такого огромного войска. Когда Павел предложил передвинуть римский лагерь под прикрытие близлежащих холмов, Варрон настоял на том, чтобы легионы остались на открытой местности и начали готовиться к запланированной им атаке. Размеры войска вселяли в него чувство уверенности, и он открыто критиковал Павла перед другими командирами, утверждая, что тот находится под слишком сильным влиянием своего друга и наставника Фабия. В итоге Варрон добился своего, и легионы остались там, где были, тогда как Ганнибал, изначально расположившийся на южном берегу, переправился через реку и обосновался напротив римлян.
Следующие несколько дней в обоих лагерях активно готовились к битве. Перед самым рассветом 2 августа 216 г. до н. э. Варрон приказал своим легионам перебраться на южный берег Ауфида
[76]. Оказавшись на противоположном берегу реки, войска развернулись фронтом на запад, а тылом к морю. Павел возглавил правый фланг, где под его началом находилось около 1600 всадников, пехота расположилась по центру, а Варрон командовал 5000 римлян и их союзников на левом фланге. Варрон слегка изменил стандартное для римской армии построение, приказав пехотинцам уплотнить ряды. Тем самым он сжал строй, ограничив возможность для маневра, сделав его узким и растянув в глубину. Варрон намеренно сконцентрировал здесь свои основные силы, чтобы вклиниться в центр карфагенского войска. 80 000 наступающих римлян должны были смести все на своем пути. Варрон был уверен, что ни хитрость Ганнибала, ни его тактическое превосходство, ни хваленое мастерство карфагенских наемников не смогут справиться с этой мощью. По мнению консула, одно лишь численное превосходство должно было решить исход этой битвы.
В ответ Ганнибал начал разворачивать свои силы, переправив их обратно на южный берег и выстроил 40 000 пехотинцев и 10 000 всадников перед римскими позициями. На левом фланге вдоль реки и напротив Павла он поставил испанскую конницу под командованием Гасдрубала. На правом — нумидийцев — лучших всадников в войске Баркида, их возглавил его племянник Ганнон. Пехота заняла место в центре, выстроившись длинной цепью в форме полумесяца. В первом ряду стояли в основном галлы и иберы, а сзади и по краям от них — тяжеловооруженные африканцы и наемники. Пехотинцами командовали сам Ганнибал и его брат Магон.
