Между тем события, разворачивавшиеся в Риме, оправдывали страхи Сципиона. В 201 г. до н. э. состоялись консульские выборы, и одну из должностей получил Гней Корнелий Лентул. Опираясь на сенаторов, критически настроенных к Сципиону, он попытался заполучить Африку в качестве своей провинции. Честолюбивые люди стремились занять должности, которые позволили бы им вкусить плоды победы, не подвергая себя особым рискам. Назначение в Северную Африку сулило серьезные прибыли, и Лентул рассчитывал, что с окончанием сражений сможет присвоить себе итоговую победу и почести. Даже если боевые действия продолжатся, он был уверен, что это будут лишь локальные стычки, а финансовые и политические выгоды от предприятия заметно перевешивали возможные риски. Но попытки Лентула провалились благодаря маневру сторонников Сципиона, в обход сената обратившихся к народному собранию с просьбой дать Сципиону «империй» (imperium) над Африкой, то есть наделить высшей исполнительной властью в военной, политической и экономической сферах. После этого Сципион стал единственным командующим римскими сухопутными войсками в Африке и получил полномочия на ведение мирных переговоров. Карфаген передал ему свой флот, и около 500 кораблей были отбуксированы и в море сожжены и потоплены в пределах видимости с городских стен. Также карфагеняне выдали слонов и 4000 пленных, перебежчиков и беглых рабов. Сципион отправил пленных солдат на родину, дезертиров-римлян приказал распять, а италийцам отрубить головы, рабов же выпороли плетьми и вернули хозяевам.
Завершив свои дела в Африке, Сципион стал готовиться к путешествию в Рим. Перед самым отплытием он передал все территории Сифакса Масиниссе и, переправившись через Мессинский пролив, отправился в Рим по суше, а проигравший нумидийский царь следовал в цепях за его повозкой
[146]. Толпы людей высыпали на дорогу, встречая спасителя Италии. В Рим он въехал с доселе невиданным триумфом. Сципион продемонстрировал трофеи и внес в казну более 60 т серебра, прежде щедро вознаградив каждого из своих солдат. Сенат объявил период благодарения, когда устраивались игры и гулянья, а Сципион оплачивал все увеселения. Но самой большей честью для Публия стало данное ему прозвище Африканский в ознаменование его победы над Карфагеном, которое он носил до конца жизни. Сципион стал первым военачальником, прозванным в честь покоренного им народа, и в дальнейшем каждый могущественный римлянин жаждал подобной почести, а римские императоры осыпали себя агноменами в честь собственных завоеваний — как реальных, так и вымышленных. Источники не сообщают, было ли прозвище присвоено Сципиону солдатами, народом или сенатом
[147]. Доподлинно известно, что, несмотря на статус народного героя и самого популярного политика Рима, враждебность к Сципиону и его семье после возвращения полководца лишь выросла и возглавил оппозиционные силы консервативный и настроенный резко против Карфагена тосканский землевладелец и сенатор по имени Катон.
Сципион пощадил Ганнибала и оставил его на свободе, и, по общему признанию ученых, сенат согласился на это из-за популярности консула
[148]. Тем самым он нажил себе еще больше врагов в сенате. Помимо личного уважения к Ганнибалу у Сципиона были и другие причины, чтобы помиловать его. Нет никаких сомнений, что из всех возможных вождей Карфагена Сципион доверял Ганнибалу больше всего в том, что касалось соблюдения условий договора и своевременных выплат контрибуции Риму.
Доподлинно неизвестно, чем занимался Ганнибал в годы, последовавшие сразу за завершением войны (с 201 г. до н. э. по 196 г. до н. э.). Лишь два источника пишут о нем в этот период, причем их свидетельства отрывочны, а порой даже противоречат друг другу. Ганнибал сошел со сцены вскоре после заключения мира, но в одном из источников есть неясное упоминание, что пуниец «вместе с братом Магоном продолжал военные действия в Африке до 200 г. до н. э.». Однако из других источников мы знаем, что Магон умер в море за три года до этого! Более того, из этих слов непонятно, с кем именно воевал Ганнибал — с африканцами или римлянами? В другом, гораздо более позднем источнике отмечается, что Баркид очень беспокоился из-за безделья своих солдат и заставил их сажать оливковые деревья. Впрочем, в этом сообщении не указана точная дата, а значит, описываемые события могли произойти и за год до битвы при Заме, когда Ганнибал находился в Гадрумете, и после ратификации Римом мирного договора. По крайней мере, мы можем с уверенностью сказать, что он жил уединенно вдали от Карфагена.
Единственное заслуживающее доверия свидетельство о вооруженном сопротивлении пунийцев Риму относится примерно к 200 г. до н. э. и связано с действиями карфагенянина Гамилькара
[149] — офицера, оставленного на севере Италии Магоном в 203 г. до н. э. Другой автор утверждает, что Гамилькар был оставлен Гасдрубалом после перехода через Альпы в 207 г. до н. э. В любом случае он мог получить приказ от Гасдрубала, а позже присоединиться к Магону, но любопытно, что ни один из основных источников не описывает его действия в подробностях. Очевидно, этот Гамилькар на протяжении нескольких лет устраивал набеги на римские колонии вроде Плацентии и Кремоны на севере Италии во главе войска, состоявшего из галлов и лигурийцев. Если верить источникам, его силы в итоге разрослись до 40 000 солдат, превысив или как минимум сравнявшись в размерах с армиями Ганнибала, Гасдрубала и Магона, в разное время действовавшими в этом регионе.
По-видимому, римские войска в Северной Италии были недостаточно многочисленны, чтобы вступить в бой с этим Гамилькаром, и поэтому из Рима в Карфаген отправили послов с требованием отозвать его или убедить сдаться. Но единственное, что могли сделать в Карфагене, — это объявить Гамилькара изгнанником и конфисковать имущество его семьи в Северной Африке — это свидетельствует о том, что он мог действовать без всяких приказов с родины. В итоге получившие значительное подкрепление римские легионы разбили Гамилькара и его войско в битве при Кремоне. Сам он погиб в бою вместе с 35 000 своих солдат — еще одно чрезвычайно сомнительное число, ведь в таком случае это сражение по количеству убитых уступает лишь битве при Каннах, где римляне понесли ужасающие потери.
Но позже, вспоминая об этом сражении, тот же источник утверждает, что Гамилькара взяли живым
[150], а затем мы встречаем третью версию, согласно которой он был схвачен и шел закованным в цепи перед колесницей командующего Корнелия во время его триумфального вступления в Рим
[151]. Но какой бы ни была судьба Гамилькара, был ли он убит на поле боя или казнен, сам факт его присутствия в Северной Италии вызывает множество вопросов. Это можно расценивать как свидетельство тайного карфагенского сопротивления Риму в духе секретных спецопераций. С другой стороны, он и в самом деле мог действовать независимо, став чем-то вроде «полевого командира» у галлов. Возможно, именно наличие на севере Италии армии ненавидевших римлян галлов во главе с Гамилькаром было причиной попытки Ганнибала убедить селевкидского царя Антиоха вторгнуться в Италию, а не в Грецию, о чем более подробно написано в следующей главе.
