Когда Доминго вышел, он дернул шнур звонка, и молодой человек, который приносил вино, появился вновь.
– Сын мой, – обратился к нему отец де Картахена, – прошу вас найти отца Санчеса и прислать его ко мне как можно скорее.
Несчастный Доминго смертельно боялся того, что ему поручили сделать. Отец де Картахена хорошо его знал. Доминго Каррамадино был религиозным, достойным и добросовестным человеком, прекрасным священником, которому смело можно доверить любое поручение в менее беспокойные времена. Но, увы, теперешние времена были на редкость беспокойными.
Отец де Картахена спрашивал себя, разумно ли поручать такому человеку опасную миссию.
Испании предстояли великие дни. Филипп начинал свои молитвы в Эскориале с просьбы о помощи в завоевании Англии. И хотя значительную часть времени Филипп проводил стоя на коленях, он не был человеком, полагающимся только на небесное содействие. Во всех гаванях Испании трудились денно и нощно над созданием Непобедимой армады – флота, какого еще никогда и нигде не видывали. Он должен был отплыть к берегам гордого острова, столь долго управляемого дерзкой еретичкой – надеждой всего протестантского мира.
Этим могучим флотом предстояло командовать величайшим морякам Испании. Вместе с оружием и солдатами армада должна была доставить в Англию инквизиторов с их орудиями пыток и помочь им прочно обосноваться на английской земле.
Но Филипп желал избежать войны, если цели можно достичь мирными средствами. Он надеялся, что армада отплывет в уже побежденную страну, где Елизавету убьют, ее приспешников казнят или заключат в тюрьму, а Мария будет ожидать на троне великого монарха, готовая принять его помощь в управлении страной, которую он практически завоевал для нее.
Но можно ли в такое время посылать в Англию человека, который хочет быть только священником и страшится интриг? Однако Филипп требовал, чтобы туда отправляли как можно больше миссионеров, обученных иезуитами.
В комнату вошел отец Санчес.
– Садитесь, друг мой, – сказал ему отец де Картахена. – Я хочу поговорить с вами об отце Каррамадино. Меня одолевают сомнения. Разумно ли отправлять в Англию человека, терзаемого страхом?
– Он всегда был таким. Я много времени провел в доме Каррамадино. Его брат – совсем другой человек. Кстати, этот брат…
– Да-да, – прервал отец де Картахена. – Но сейчас мы должны обсудить отца Каррамадино. Король требует, чтобы в Англию отправили одновременно как можно больше иезуитов.
Отец Санчес кивнул:
– Очередной заговор?
– Который, как многие надеются, приведет к успеху. Его величество получил известия от дона Бернардино де Мендосы, его посла в Париже, и он уверен, что, на сей раз, неудача исключена.
– Помню, то же самое говорили о заговоре Ридольфи.
– Тот заговор был обречен с самого начала. Это совсем другое дело. Бэбингтон – серьезный молодой человек, который влюблен не только в католическую веру, но и в саму Марию Стюарт. Он был ее пажом в Шеффилде, и она покорила его. Некоторые даже говорят, будто он надеется жениться на ней.
– Всегда находятся люди, которые говорят подобные вещи.
– Да, но если это правда, то шансы на успех возрастают. Однако меня немного беспокоит отец Каррамадино.
– Жаль, что священником стал он, а не его брат, – заметил отец Санчес. – Тот бы отлично выполнил работу, хотя мог бы попасть впросак из-за своей бесшабашности. У меня есть о нем сведения. Сейчас он в мадридской тюрьме.
– По какой причине?
– Стычка в таверне. Вроде бы он защищал цыганскую девушку от приставаний министра.
– И за это его отправили в тюрьму?
– Кажется, он выбил у противника шпагу и ранил его в руку. Высокий чиновник в бешенстве и требует, чтобы его сурово наказали. Что касается вашего беспокойства из-за Доминго, то у меня возникла идея. Почему бы не отправить вместе с ним в Англию его брата? Он уже выполнял королевское поручение и, хотя задача была несложной, отнесся к делу с большим усердием. Я хорошо знаю обоих братьев. Они росли вместе. Доминго не дрогнет, если Бласко будет рядом. Основную часть дела можно поручить Бласко.
– Любопытно. Пожалуй, я поговорю с этим Бласко. Он может отправиться в Англию под видом слуги своего брата. Тогда ему удастся все время быть при нем.
– И придавать ему храбрости, – добавил отец Санчес. – Он делал это много раз и сделает снова.
– Я займусь этим. Мне кажется хорошей мыслью отправить в Англию двух братьев Каррамадино служить Испании.
Доминго явился в мадридскую тюрьму вместе с отцом Санчесом.
Бласко переходил от гнева к подавленности. Тюремщик был неплохим парнем, но не мог сообщить, сколько ему придется оставаться в заключении. Бласко проклинал себя за то, что зашел в таверну и вступился за цыганскую девушку, которая наверняка не нуждалась в его защите. Он сделал это потому, что она походила на Бьянку, и мысленно наделил ее качествами, которыми та, несомненно, не обладала.
Ключ звякнул в руке тюремщика.
– К вам посетители, сеньор!
В его голосе Бласко почудились отсутствующие ранее нотки почтения. Дверь открылась.
– Доминго! – крикнул Бласко. Посмотрев на двух священников, он пробормотал: – И отец Санчес.
– Я очень опечален, видя вас в таком положении, сын мой, – сказал отец Санчес, обнимая его. – Мы слышали о происшедшем, и пришли вам помочь. – Он сделал знак тюремщику выйти и закрыть дверь.
– Очень рад вас видеть, – ответил Бласко. – Когда ты уезжаешь, Доминго? Похоже, я застрял здесь и не смогу сопровождать тебя к побережью.
– Мы пришли попытаться вызволить тебя отсюда, – отозвался Доминго.
– У нас к вам предложение, – снова заговорил отец Санчес. – Если вы согласитесь на него, я могу добиться вашего освобождения в течение нескольких часов.
– Я готов на многое, чтобы выбраться из этой мерзкой дыры.
– В том числе сопровождать вашего брата в Англию?
Бласко онемел от изумления, и отец Санчес продолжал:
– Если бы я предложил это в определенных сферах, у вас не осталось бы выбора. Это было бы не предложением, а приказом короля.
– Поехать в Англию…
Бласко окинул взглядом темную камеру. Путешествие в Англию освободило бы его не только из этой тюрьмы. Покинуть дом с его бесконечными сварами между женой и матерью и отправиться в Англию, где ему, возможно, удастся найти Бьянку! Священник открывал для него двери более тесной камеры, чем эта.
Но почти тотчас же перед ним предстало видение, преследовавшее его долгие годы. Пьер, смотрящий на него с немым укором, и безмолвная клятва, произнесенная им на лестнице дома на улице Бетизи: защищать Жюли до конца своих дней. С тех пор Бласко осознал, что эта защита состоит не только из ловких выпадов шпагой – ему пришлось сражаться с унынием, скукой, домашними раздорами, а эти противники посерьезнее убийц с окровавленными шпагами в руках. Как может он ехать в Англию с Доминго и оставить Жюли в Испании на милость его матери или еще хуже того.
