– Ты хочешь сказать, «кантик-лупа». – Она вздохнула и тут же улыбнулась: – Если бы дело было только во мне, Карл, я бы терпела картошку и яблоки. Еда есть еда. Но мне нужно думать о ребенке. Он питается тем, что ем я. Мне нужно пить молоко и есть печенку и свежие овощи. Так сказал доктор.
– Я знаю. – Карл тяжело вздохнул: – Мне чертовски не хочется это делать, но другого выхода нет. Я напишу маме и попрошу одолжить деньги.
– Желаю удачи! – с горечью произнесла Анни.
– Послушай, Анни, мама обязательно поможет. Я это знаю.
– О, конечно! – ответила она с сомнением.
Карл давно заложил свою теннисную ракетку, коньки и часы. Больше нечего было закладывать и нечего продать. Так что ему пришлось написать своей матери и попросить в долг двадцать пять долларов. Анни написала своей и попросила десять долларов, умоляя не говорить о ее просьбе Дэну.
Мать Карла ответила незамедлительно.
– Мне очень не хочется читать тебе ее письмо, Анни, – сказал Карл. – Ты к чему-нибудь прицепишься и затеешь ссору. Ну что же, я не против того, чтобы ты устроила мне головомойку. Но ты так раскаляешься, что это может повредить ребенку.
– Я знаю, Карл. И я постараюсь сдерживаться. Распечатай его и читай.
К письму не был приложен денежный перевод.
«… мне жаль, что ты попал в такое трудное положение [писала она]. Должен родиться ребенок, и все такое. Вам обоим нелегко. Но нам тоже нелегко. У папы нет постоянной работы, к тому же он так быстро стареет. Если бы не помощь твоей сестры, не знаю, что бы мы делали. Но я не могу требовать от нее слишком многого. Тесси сейчас за сорок, и ей нужно откладывать деньги на старость. У нее нет мужа, на которого она могла бы опереться».
– Карл, в том, что пишет твоя мать, что-то есть, – заметила Анни. – Мне так их жаль! Особенно бедную Тесси.
Карл вздохнул с облегчением. Но конец письма все испортил.
«Сын, я же тебя предупреждала. Но я не буду сыпать соль на раны. Скажу только, что ты слишком рано женился. Тебе бы стоило подумать обо всем этом до женитьбы. А теперь ты попался.
Привет тебе от папы и Тесси…»
Анни сложила руки на своем большом животе и взорвалась:
– Вот так!
– Не принимай близко к сердцу, Анни, – молил встревоженный Карл. – Подумай о малыше.
Она попыталась взять себя в руки, и ей это удалось. Но она пробормотала себе под нос:
– Если бы люди предвидели всё, что может случиться, кто бы тогда женился?
– Мы. Мы так и сделали, и я не жалею. А ты?
– Ах, Карл, нет! Никогда! Просто я немножко расстроилась.
«Значит, у тебя, как у всех, трудности с деньгами [писала мать Анни].
Уж я-то знаю, каково это.
У твоего отца не было работы, когда ты появилась на свет.
Нам пришлось задолжать повивальной бабке, так что у нее тогда возникли трудности с деньгами.
Вот так-то. Да.
Ты обратилась за деньгами не по адресу, потому что у меня ничего нет.
Дэн – хороший муж, не могу сказать о нем ничего дурного. Но только он любит сам распоряжаться всеми деньгами.
Он выдает мне столько-то на стол каждый день и всегда хочет на ужин мясо. А иногда денег не хватает даже на это.
А теперь вот что я тебе скажу.
Напиши Дэну и попроси его.
Напиши ласковое письмо, и он пришлет тебе деньги.
Он всегда относился к тебе с нежностью, словно ты его родная дочь. Он пришлет деньги, я знаю».
Письмо заканчивалось молитвой, чтобы у Анни родился мальчик. Мама писала, что ей не хочется, чтобы родилась девочка. Она вырастет и сбежит и сделает Анни больно, как Анни сделала больно своей матери.
Анни задумалась над советом мамы написать нежное письмо Дэну и попросить у него в долг. Ей не хотелось это делать. Но ради ребенка… Она взяла ручку и бумагу и написала:
«Дорогой Дэн!
Как поживаешь? Я думаю о тебе – как добр ты был ко мне и все такое. Наверно, я плохая девочка. Я не ценила тебя, как следовало, Дэн. Ты был мне отцом…»
Анни остановилась. «Был мне отцом!» Она вспомнила, как он заходил в ее спальню… Папочка! И вдруг ее рот наполнился горькой слюной. Разорвав лист бумаги, она вошла в крохотную каморку, сплюнула желчь в раковину и прополоскала рот.
– Я не могу это сделать, – простонала она. – Не могу написать ему письмо. Уж лучше умереть!
Она улеглась на кровать и прикрыла глаза рукой. Да, она скорее умрет! Ребенок шевельнулся в ее чреве. Это показалось ей дурным знаком, и Анни испугалась:
– Я не имела это в виду, Господи! Вовсе нет! Пожалуйста, прости мне эту мысль.
Джелло, встав на задние лапы и положив передние на подоконник, заглядывал в окно с улицы.
– Хочешь свою косточку, Джелло? – Он стукнул хвостом, что означало «да». – Ладно. Хочешь пойти со мной в лавку, чтобы получить ее? – Он медленно описал круг, показывая, что готов к прогулке. – Хорошо. Сейчас я надену туфли. – Пес зевнул, улегся на живот и, положив голову на лапы, заснул. Он знал, что слово «туфли» означает помаду, пудру, прическу и многое другое.
Анни тщательно готовилась к походу в бакалейную лавку. Таким образом она набиралась мужества. Она собиралась совершить поступок, для нее неслыханный: попросить бифштекс, канталупу, пару помидоров, лимоны и пачку настоящих сигарет для Карла. А еще она собиралась сказать: «Запишите в долг!» Анни подошла к окну и рассказала об этом Джелло. Не то чтобы он понял – просто ей хотелось выговориться.
– Придется рискнуть, Джелло. Но я могу потерять друга. Это сказал Шекспир: не берите в долг, так как можете потерять друга
[22]. Зная, что я должна Голди, я начну ее избегать, потому что мне будет стыдно. А она подумает, что я ее больше не люблю, и…
Зазвонил телефон. Мужской голос попросил позвать Брауна.
– Он на занятиях, – ответила Анни.
– На каких еще занятиях?
– На занятиях по юриспруденции.
– Вот как? И когда же вы ожидаете своего юриста домой?
– В четыре часа.
– Скажите, чтобы он позвонил Пуласки, как только придет домой. До свидания. – Он дал отбой.
«Это работа! Я знаю, что это работа, – подумала она. – Слава богу, что я не попросила у Голди в долг!»
