* * *
Речи Черчилля этого периода остаются прекрасным чтением и сейчас, через 75 лет после их написания. Знать их необходимо, чтобы понимать этого человека и его роль в истории.
Его обращение к палате общин 20 августа 1940 г. памятно прежде всего ярким и точным признанием заслуг летчиков-истребителей Королевских ВВС. «Никогда на полях сражений человечества, – заявил Черчилль, – столь многие не были настолько многим обязаны столь немногим»
[493]. Пилот «Спитфайра» Хью Дандес позже сказал: «По-моему, мы не сознавали, что творим историю, пока мистер Черчилль не произнес речь о “немногих”. Мы все тогда почувствовали гордость и осознали, какую важную играем роль, но до этого, мне кажется, мы и не задумывались об этом»
[494].
Значительно менее запоминающейся частью той же речи была сводка Черчилля о ходе войны, оруэлловская по стилю благодаря сдержанности и немногословной точности описания неудач, случившихся в эти первые месяцы его руководства.
Немногим более четверти года прошло с тех пор, как новое правительство пришло к власти в нашей стране. С тех пор на нас обрушился град бедствий. Доверчивые голландцы покорены; их любимый и почитаемый народом монарх был вынужден бежать из страны; мирный город Роттердам превращен в место чудовищной и жестокой бойни, каких не было и в Тридцатилетнюю войну. Бельгия захвачена и разбита; наши собственные великолепные экспедиционные войска, призванные королем Леопольдом на свое спасение, отрезаны и едва не взяты в плен, от которого они спаслись, кажется, чудом, потеряв все снаряжение; наш союзник, Франция, выбыл; Италия против нас; вся Франция во власти врага, все ее арсеналы и огромные запасы оружия и военного имущества используются или могут быть использованы врагом; в Виши создано марионеточное правительство, которое в любой момент может быть принуждено стать нашим врагом; все западное морское побережье Европы от Нордкапа до испанской границы находится в руках Германии; все порты, все аэродромы на этом громадном фронте могут быть использованы против нас как потенциальные плацдармы для вторжения
[495].
Две ночи спустя центральный Лондон впервые подвергся бомбардировке. Каталог бедствий, составленный Черчиллем, подводит к очень болезненному моменту – возможности высадки немцев в Англии. Обсуждение этой возможности было не просто способом подхлестнуть людей. В это время Черчилль вполне серьезно размышлял об этой перспективе. Среди вопросов, которые ему пришлось решать, был вопрос о возможной роли британской полиции на территориях страны, оккупированных Германией. Должны ли полицейские вести борьбу с врагом или обеспечивать общественный порядок? Если второе, следует ли им заранее дать приказ сотрудничать с немцами с этой целью? Это был непростой вопрос. «Если они окажутся на территории, фактически оккупированной врагом, – распорядился Черчилль, – то должны сдаться и подчиниться вместе с остальными жителями, но не должны оказывать врагу никакой помощи ни в поддержании порядка и ни в чем другом»
[496].
Страх перед вторжением достиг максимума, когда в конце лета британский самолет-разведчик засек, что немцы спешно накапливают десантные баржи в голландских, бельгийских и французских портах. 7 сентября 1940 г. в 20:07 британское верховное командование передало сигнал «Кромвель»
[497], кодовое слово, означающее, что высадка немцев на английскую землю неизбежна. Романист Ивлин Во, служивший в то время в Королевском ВМФ в Африке, в письме жене советовал в случае высадки немцев дождаться благоприятного момента и уезжать в Квебек, где он впоследствии постарается найти ее. Джорджу Пеллету, члену подготовленной британской диверсионной группы, сказали, что после высадки захватчиков ожидаемая продолжительность его жизни составит семь дней
[498].
Однако немцы выбрали другую тактику. Когда их попытка уничтожить противовоздушную оборону Британии не удалась, командование люфтваффе отдало приказ просто бомбить страну – главным образом Лондон, и особенно его восточную часть, где возле портовых доков и фабрик жили бедняки и рабочие. Геринг предполагал, что горящий Лондон лишит англичан воли к борьбе.
В ту же ночь, когда был передан сигнал «Кромвель», начался так называемый «Блиц»
[499]: 438 бомбардировщиков
[500] и 617 истребителей люфтваффе атаковали Лондон. Двигаясь в сторону Англии в тот день, они образовали в небе прямоугольник шириной 32 км и глубиной 64 км.
По мнению некоторых наблюдателей, новый подход должен был сработать. В первую ночь «Блица» Джозеф Кеннеди, идя с другом по Пикадилли, сказал ему: «Ставлю пять против одного на любую сумму, что Гитлер через две недели будет в Букингемском дворце»
[501]. В Госдепартамент он передал, что Британии пора признать поражение
[502].
Действительно, в сиренах воздушной тревоги, в вое падающих бомб, в дыму, пламени и смерти, которые они оставляли на земле, «возникало чувство неминуемого апокалипсиса»
[503], подытожил британский историк и романист Питер Акройд. Поэтесса Эдит Ситуэлл передала ощущения от этого момента в стихотворении:
Падает Дождь –
Темный, как этот мир, черный, как слепота, –
Тысяча девятьсот сороковой
По сообщению лондонского пожарного, горело так сильно, что «от жара пузырилась автомобильная краска»: «Лица людей покрывались волдырями… Жжет глаза, жжет в носу. Подбородок у меня был сильно обожжен, весь в волдырях. Когда крыши рухнули, искры ударили из окон, словно вздутые гигантскими мехами»
[505].
