Такие примеры можно найти даже на билбордах:
You drink. You drive. You go to jail
[36].
Несмотря на грамматическую простоту, мы эти примеры отлично понимаем. На самом деле такие предложения можно составить на любом языке, и они будут понятны носителям. Вот примеры на бразильском варианте португальского языка.
Olimpiadas Rio. Crime, sujeira.
«Олимпийский Рио. Преступность, грязь».
«Ты уродливый. Я красивый».
Sem lenço. Sem documento.
«Без платка. Без документа»
[37].
Такие фразы интересны тем, что доказывают: люди могут интерпретировать язык, даже когда он не структурирован грамматически. Язык Homo erectus мог быть не сложнее этих примеров, хотя вполне возможно, что он был устроен более прихотливо. Как показывают все эти примеры, и к языку Homo erectus это тоже можно отнести, как и к любому из языков Homo sapiens, язык отлично работает, даже когда он недоопределен. Для понимания языка, людей и культур решающее значение имеет контекст. Необходим целостный подход к интерпретации. Каким было существо, как было связано со средой и что изобрело? Целостный подход к рассмотрению проблемы изобретения и эволюции языка предполагает именно такие вопросы.
Эту идею подробно рассматривает антрополог Августин Фуэнтес из Университета Нотр-Дам в Индиане. Он приводит доводы в пользу «расширенного эволюционного синтеза», под которым Фуэнтес подразумевает, что исследователям нужно говорить не об эволюции отдельных характеристик вида, например человеческого языка, а о понимании эволюции существ в целом, их поведения, физиологии и психологии, занимаемой ими ниши, а также взаимодействия с другими видами. Фуэнтес утверждает, что в рамках расширенного эволюционного синтеза полноценное представление о человеке создается путем одновременного рассмотрения биологии, культуры и физиологии вида. При этом он заявляет: современные представления о культуре и ее взаимодействии с психикой и телом человека разработаны плохо, по крайней мере, в том смысле, что у нас нет общего устоявшегося определения культуры. Но у культуры определенно есть отдельные элементы и способы взаимодействия с нами. Многие из характеристик и свойств среды, которые мы хотим объяснить как часть эволюции языка, также плохо определены. Относительно их конкретного содержания мнения специалистов значительно расходятся. Для теории эволюции языка первоочередное значение имеет понимание роли общества, культуры и их взаимодействия с когнитивными функциями индивида. Но среди специалистов нет согласия даже относительно их определений. В том, как устроен наш организм, мы неплохо разбираемся, однако многие вещи вызывают значительные разногласия даже в области физиологии.
Чтобы лучше понять, как факторы внешней среды воздействуют на нашу эволюцию, полезно будет сперва дать определение социальной среды, и начнем мы с неуловимого понятия «культура». Теория культуры является основанием для понимания эволюции языка. В действительности без основательной теории культуры вообще невозможно построить адекватную теорию эволюции языка. Одно из определений культуры (мое) звучит так:
Культура — это абстрактная сеть, определяющая и создающая социальные роли, сферы иерархически структурированного знания и ранжированных ценностей. Культура динамична, изменчива и время от времени переосмысливается. Роли, знания и ценности культуры содержатся только в организме (мозг — его часть) и поведении ее носителей
[38].
Культура абстрактна, потому что ее нельзя потрогать, увидеть или понюхать — она недоступна прямому наблюдению. Однако продукты культуры, например искусство, политические роли, еда, литература, наука, религия, одежда, архитектура, сельское хозяйство, терпимость или нетерпимость, — вещи не абстрактные, но видимые и осязаемые. Культура как динамическая сила обнаруживается только в индивидах, являющихся частью общества. Члены общества имеют общую культуру тогда, когда они разделяют некоторый набор ценностей и их относительный приоритет. Члены культуры, в свою очередь, разделяют знания и социальные роли. Ценности и знания или примеры ожиданий от различных социальных ролей можно наблюдать в момент их применения индивидами в обществе. Это культура в действии.
Всякий современный человек, как и Homo erectus, взрослея, узнает свое место в обществе, разбирается в том, что более или менее важно для членов этого общества, а также получает общие для них знания. Обучение потомства этим вещам происходит с помощью слов и примеров. Все люди, современные и доисторические, так обучаются. Как и другие существа.
Сейчас среди некоторых людей пользуется популярностью теория происхождения языка, которая сильно отличается от того, что я предлагаю в настоящей работе. Согласно этой теории, язык — это нематериальный объект вроде математической формулы. Соответственно, язык — не более чем особый вид грамматики. Если такой тип грамматики, а именно иерархической рекурсивной грамматики, в системе коммуникации отсутствует, то такая форма коммуникации языком не является. Сторонники этой идеи также утверждают, что такая грамматика появилась в результате мутации примерно 50 000-65 000 лет назад. Эта гипотеза, несмотря на широкое распространение, особых подтверждений не имеет и, судя по всему, гораздо хуже соотносится с известными фактами, чем представление о том, что язык был в определенный момент изобретен и потом постепенно изменялся различными представителями рода Homo сообразно потребностям их культур.
Несмотря на то, что гипотеза изобретения лучше объясняет язык, у гипотезы мутации очень много сторонников. Она впервые появилась в работах Ноама Хомского в конце 1950-х гг. Некоторые называют его ведущим лингвистом в мире. Но представление Хомского о том, что язык — это лишь рекурсивная грамматика, выглядит очень эксцентрично. Еще в 1972 г. в рецензии для The New York Review of Books американский философ Джон Сёрл отмечал, насколько странными являются представления Хомского о языке
[39].
