На лицах девочек отразился мыслительный процесс — они явно пытались понять значение фразы «что-нибудь нам изобразят». Вариаций могло быть много.
Полулежащий в лодке Ельцов, наконец, стащил с лица маску. Он до сих пор отходил от температурного шока, и челюсти его стучали, как кастаньеты в руках у мастера фламенко. Губатый сам не мог сказать, что притерпелся к холоду на глубине, но Олег переносил переохлаждение тяжелее, чем Ленка. Изотова сидела на румпеле и лицом, обращенным к «Ласточке», изображала крайнюю степень радушия. Давалось ей это нелегко: в перерыве между улыбками Ленка покусывала губу, нервно и зло.
— О, Олежка! — радостно прокричал Кущ. — А что это у тебя с лицом? Случилось что?
— Упал неудачно! — хрипло каркнул Ельцов в ответ, всем своим видом показывая, что вопрос явно лишний.
Попробуйте резко ответить кому-то в тот момент, когда у вас зуб на зуб не попадает!
Прозвучало это карканье жалко, чтобы не сказать жалобно.
Владимир Анатольевич заулыбался, сказал что-то барышням, развернувшись к ним вполоборота. Барышни принялись зубоскалить, заученно жеманничая.
Бледно-голубой от переохлаждения Олег пошел красными пятнами, и Пименову почему-то опять стало его жалко.
— Ладно, ладно! — пропищал Кущенко, вставая во весь свой невеликий рост, при этом белая тенниска от Таччини туго облепила торс и круглый, выпирающий как опухоль, животик. — Не злись! Всякое может случиться! Упал, так упал! Давайте, ребята! Мойтесь, парьтесь, а мы с девочками пока похозяйничаем! Выпьем, покушаем, заодно и поговорим!
Он приподнял очки, закрывавшие глаза, и, ухмыльнувшись, подмигнул.
— Нам ведь есть о чем поговорить, да?
Он поднял девиц с расшитых синей шелковой ниткой кожаных диванчиков и, как пастушок гусынь, погнал их внутрь салона.
— Жду! — крикнул Кущенко, высунувшись из стеклянных дверей. — Надоело-то рыбу лопать неделями? Пошевеливайтесь! У меня еще и кондишка есть! И телек!
— И что будем делать? — спросила Изотова, направляя «Адвенчер» к «Тайне».
— Идти, — отрезал Губатый, размышляя о том, просто ли нюх привел Кущенко в бухту или ему все-таки что-то стало известно. — Раз зовут в гости — отказываться неудобно. Тем более что разговора не избежать. Насколько я знаю Куща, он сюда приехал неспроста. И в тот раз. И в этот. Не бывает таких случайностей.
— И что говорим? — осведомился Ельцов, ополаскивая лицо водой.
— Никто ничего не знает, — ответил Губатый, принайтовливая «резинку» к корме «Тайны». — Никто ничего не ищет. Отдыхаем. Ловим рыбу. Общаемся…
Изотова улыбнулась, глядя Пименову прямо в глаза.
— Это понятно, — Олег принялся неуклюже подниматься по короткому шторм-трапу, но Губатый готов был поспорить, что этот Ленкин взгляд Ельцов тоже поймал. — Непонятно только одно… Скажи, ты считаешь Кущенко идиотом?
— Нет.
— Тогда такая тактика не прокатит.
— Посоветуй что-то другое, — предложила Ленка.
Она явно оправилась от азотного отравления, движения приобрели прежнюю резвость, и только то, что Изотова иногда едва заметно морщилась, скорее всего от боли в коленных суставах, напоминало о том, что несколько часов назад она лежала на дне с блаженным выражением в застывших глазах.
— Я не спорю, ты прав, — продолжила она, принимая от Пименова баллоны и ставя их на подставку у компрессора. — Только что взамен? А?
— Ложный след, например, — сказал Ельцов, с наслаждением на опухшем лице сдирая с себя костюм. — Мы не можем скрыть того, что занимаемся поисками. Но мы можем показать совсем не то, что ищем?
— Например? — заинтересованно спросил Пименов. — Что, например?
— Второй сейф, — ответил Ельцов спокойно и чистым куском ветоши начал оттирать лицо от силиконовой смазки. — Тот сейф, что стоит в капитанской каюте. То, что в нем есть, для нас интереса не представляет, а вот амбиции и жадность нашего писклявого друга (слово «писклявого» Ельцов выговорил вкусно, с особым удовольствием) могут быть удовлетворены.
— Ты говорил, там всего несколько золотых монет… — начала было Изотова, но Ельцов, стараясь не смотреть ей в глаза, отмахнулся от супруги, как от назойливой мухи.
— Все так… Там остатки денег экспедиции. То, что они оставляли на крайний случай. Личные вещи капитана и его помощника. Немного, но на пару тысяч зеленых наберется. И пусть Кущенко у нас это заберет! Жестоко и цинично! Он ведь не собирается делиться, правда? — спросил Ельцов у Губатого.
— Сказать честно — в альтруизме замечен не был. Если есть возможность заграбастать все — готовься, так он и сделает! Классный план, Ельцов! Снимаю шляпу!
— Ты хочешь слить ему «Ноту»? — осведомилась Изотова у Губатого.
— Не все. Только то, что нас не интересует. Уж под воду он тоже не полезет. Пусть поможет нам достать второй сейф. А мы, под шумок, выдернем из корпуса «Ноты» и первый. Полежит пока на дне — кушать он не просит. А когда этот упырь уберется прочь, мы поднимем то, что нам надо.
— Один вопрос, — сказала Ленка, приподняв бровь, от чего выражением лица стала напоминать сувенирные венецианские маски, которых одно время полно было в новороссийских комиссионках. — А где этот капитанский сейф? Ты-то сам его видел?
— Я его видел, — вмешался Ельцов. — В той каюте, через которую твой Пима шастал туда-сюда. И удивляюсь, как это вы оба ничего не заметили. Он встроен в переборку возле стенного шкафа и отлично виден, если посветить фонарем налево. Сейф небольшой, раза в два меньше, чем у руководителя экспедиции, так что в иллюминатор пройдет.
— Принимается, — решительно сказал Губатый. — Ты придумал, ты и сольешь информацию. Я буду молчать, как Карбышев на морозе. Ленка изображает мятущуюся особу.
— Дуру, то есть? — спросила Изотова обиженно.
— Ну почему сразу дуру? — опешил Пименов. — Тонкую, сомневающуюся натуру, так будет точнее. Изобразишь метание между желанием обогатиться и страстью все вываливать наружу.
Изотова фыркнула и исчезла в каюте.
— Я в душ.
Некоторое время мужчины молча вытирали с кожи жирный силикон.
— Я перед тобой ни в чем не виноват, — сказал, наконец решившись, Пименов.
— Ага, — отозвался Ельцов. — Конечно, Пима. Какие дела? Ни в чем! Ты вовсе не мою жену трахаешь, а совершенно постороннюю женщину! Проплывала здесь поблизости, а ты ее раз, и на хер, чтобы не скучала! Так?!
Губатый вздохнул.
— Одно меня утешает, — продолжил Ельцов, не сводя с лица Пименова внимательный взгляд. — Это не ты ее, а она тебя еб…т. Это я так, чтобы у тебя иллюзии не создавались. И еще… Не рассчитывай на мои добрые чувства, Леша. Это я с виду — лох, а если присмотреться — и гордость у меня есть, и злости в достатке, как у хорошей сторожевой собаки. Просто мне сейчас деньги важнее. Мы с тобой временные союзники. Без тебя мне жемчуг не достать. Поторопился я из-за своей любимой, хотел еще годик выждать, да она уговорила сейчас ехать. Вот в спешке и на тебе свет клином сошелся. А как достанем бабки — лучше слиняй куда-то, потому что если я тебя на Ленке увижу, ничего не пожалею, чтобы твои яйца у меня на рабочем столе в баночке с формалином плавали.
