Губатый понял, что не может однозначно ответить на этот вопрос. Вот еще пару недель назад смог бы, да еще и покрутил бы пальцем у виска в адрес задавшего! А сегодня… Он смотрел на одетого во все белое Кущенко и…
Мысль была ясна, понятна, категорична и страшна. Пименов испугался ее раньше, чем додумал. Убил бы. Чтобы спасти шанс. Ельцова не убил бы. Изотову, естественно, тоже. Девиц бы не тронул никогда. А этого квадратного, наглого, как паровой каток, вымогателя прибил бы с радостью…
— Четверть? Согласен! — внезапно сказал Владимир Анатольевич. — По рукам?
И протянул короткопалую, крепкую ладонь Пименову.
Тот пожал протянутую руку почти с радостью.
— Ну вот, — рассмеялся Кущ. — Дело сделано! А просил бы четверть — дали бы десять!
— Классно ты просишь, — удивилась Изотова. — Ты, Володенька, осторожней будь, когда ТАК просишь. Люди есть разные, нервные тоже попадаются… Что ж ты такой неосторожный?
— Доверчивый я! — объявил Кущенко и обнял за голые плечи Марго и Ингу. Девицы, наконец сообразив, что делать, припали к белоснежному торсу «плантатора», словно ища у него защиты. Качнулись голые груди. — А вот теперь — не выпить ли нам шампусика!
Хлопнув, в потолок улетела пробка.
— Шампанское ты тоже не пьешь? — спросил Кущ, заглядывая Пименову в глаза.
Тот кивнул.
— Ты не беспокойся, я и минералочкой обойдусь.
— Дело твое, — сказал Владимир Анатольевич, наливая пенный напиток оруженосцам. — Хотя за успех мероприятия мог и выпить.
— Ты б не пил, — попросил Пименов. — Мне помощь нужна… Сам видишь, Ленка кессонку словила.
— Только материальная, — откликнулся Кущенко. — Ты же знаешь, я не просто воду не люблю, я еще и плаваю, как утюг…
— Да ты что? — удивилась Изотова. — Ты же моряк!
— А в нашей профессии плавать не надо. Говно плавает, мы ходим! — Кущ поставил полупустую бутылку «Абрау-Дюрсо» обратно в ведерочко. — Ленка, ну сама подумай, какой толк от того, что я смогу нырять, как рыба. Стрясется что-то в море, и дальше — лотерея. Чтобы вода была теплая, чтобы спасатели вовремя подоспели, чтобы жилет был без дырки и акула со слухом. А до берега в 99 % случаев не доплыть, это всем мариманам известно.
— Жаль, — сказал Пименов. — Я рассчитывал на то, что ты сможешь помочь.
— А уж мне как жаль, — отозвался Ельцов. — Хотя один плюс внизу есть, там не качает.
— Ну, за наш успех! — провозгласил Владимир Анатольевич. — Приятно, что мы договорились.
Он широко улыбался. То, что несколько минут назад между ними происходил обмен угрозами, большая часть из которых, как понимал Губатый, была реальной, не имело никакого значения. За столом вновь сидели старые знакомые, знающие друг друга со школьной скамьи. Не друзья, но свежеиспеченные партнеры, если так можно сказать. Кущенко заглотал пустышку с капитанским сейфом, как ставридка крючок самодура. И в легкости, с которой опытный «хозяин границы» попался на ложную приманку, видит Бог, было что-то настораживающее.
Через полчаса была выпита еще бутылка шампанского, допита водка, оруженосцы подали разогретое в СВЧ «горячее». Кущенко выдал Ленке обещанный блок сигарет, оруженосец по имени Инга попробовал пристроиться к Губатому на колени, но был согнан и заметался по диванчикам, не зная, к кому прильнуть.
Ельцов, выпивший немало, шел красными пятнами, облизывал липким взглядом то супругу, то бесхозную Ингу, чувствовалось, что не может определиться. Кущ похохатывал, рассказывал неприличные анекдоты, которые в его исполнении звучали еще похабнее, как будто бы скабрезные истории рассказывал мальчик.
На закате оруженосцы проявили желание к омовению. Ветер, как всегда бывает перед заходом солнца в спокойные дни, слегка стих, и хотя море не приобрело вида ртутной лужи, но для купания вполне подходило.
Пока девицы спускались в воду с выдвижной платформы на корме «Ласточки», Кущенко балагурил, пощипывал их за ляжки и груди, но стоило им оказаться в воде, как Владимира Анатольевича будто подменили. Куда девалась водочная расслабленность и вальяжность плантатора — повернувшийся к Губатому человек был трезв, собран и целеустремлен.
— Значит так, — сказал он, — завтра с утра, без всякой грызни и споров начинаем подъем сейфа.
— Ты бы не командовал, а? — попросил Губатый. — Без тебя прекрасно обходились всю неделю! Ты зачем этих двух бабочек приволок? Всерьез считал, что тебя тут убивать будут?
Кущенко заулыбался.
— Вот и я о том же… — продолжил Пименов. — Если бы ты так подумал, если бы у тебя такая мысль на полсекунды появилась, ты бы не только сюда не приехал, ты бы и нас и «Тайну» потопил из орудий, с безопасного расстояния…
— Правильно мыслишь, — улыбка Куща стала еще шире. — Еще чего? Что я, совсем головой поехал — тебя бояться. А телок взял, чтобы выглядело все прилично. Мало ли чего тебе и им, — он кивнул в сторону Ельцова и Изотовой, — в голову придет? А при посторонних — видишь как поговорили! Душевно и с результатом. И, что главное, со свидетелями. А они в таких ситуациях далеко не лишние. Чтобы соблазнов не было, да, Пима? А что я командую — не злись. Привычка. Ты рули, рули, Губатый, мне твой руль без надобности, у меня свой есть…
— Не называй меня Губатым, — сказал Леха. — Я же тебе говорил.
— Да пофиг мне, что ты говорил. Как захочу, так и назову, понял?
— Отчего ж не понять, — вмешалась Изотова. — Зубы показываешь? Кто хозяин? Брось, Володенька! Не прокатит это. Ты у нас мальчик балованный, привыкший к повиновению, а мы, понимаешь, не привыкшие.
— Точно, — обрадовался Кущенко. — Анархисты. И ты, и Пима! А ты, Олежка? Тоже анархист?
Ельцов, на измученный организм которого водка и размеры «Ласточки» оказали расслабляющее влияние, опершись на кормовой леер, рассматривал плещущихся в прозрачной воде наяд.
— Я? — переспросил он задумчиво. — Нет, я не анархист.
— Это по твоему глазу заметно, — Кущ задорно подмигнул Пименову и продолжил: — Так что, Ельцов? Остаешься у меня в гостях? Или на берег поедешь? А? Тебе какая нравится? Инга или Марго? Толстеньких предпочитаешь, да? Выбирай!
— От щедрот! — сказала Ленка. — Не стесняйся, Олежка, выбирай. Мне-то все равно, кого ты будешь е…ть, главное, что сегодня не меня.
Благодушие медленно стерлось с лица Ельцова, он повернулся к Изотовой и снял очки, демонстрируя играющий всеми цветами радуги «фонарь».
Пименов невольно сделал полшага вперед, чтобы в случае чего успеть броситься между супругами до того, как они вцепятся друг другу в горло. Ленка явно провоцировала мужа намеренно. Оставалось понять — зачем ей это было нужно. Неужели для банального самоутверждения?
Кущенко с интересом взирал на развитие событий. Происходящее явно доставляло ему удовольствие.
