— А о ком ты подумал, Сережа? — спросила она. — Кому мы с тобой стали так интересны? Интересны, настолько, что для этого надо тащить наших детей через полмира? Не поверю. Ни за что не поверю. Нас «разводят», Сергей. Знаешь, как уже было? Няня с детьми гуляют в парке, а в это время с запаниковавших родителей снимают выкуп. Помнишь, мы с тобой смотрели?
На ее лице была написана надежда. Так хотелось, чтобы все оказалось неправдой, розыгрышем дилетантов — просто чтобы получить денег с испуганных родителей. Мечта. Как это было бы здорово! Но, увы…
Савенко покачал головой.
— Это что угодно, но не банальный «развод». Им не нужны деньги. Я предлагал. Бесполезно. Так что, Ксана, это не шантаж и не киднеппинг. От парня за сто шагов несло Конторой.
— Ты видел его удостоверение?
— Мне необязательно видеть удостоверение, чтобы понять, что человек из Конторы.
Надежды в ее глазах больше не было. Уж кто-кто, а Оксана не умела жить иллюзиями, они мешали ей преобразовывать мир. Впрочем, одну иллюзию она все-таки сохранила до сегодняшнего дня — она думала, что знает о нем все.
— Что ж, тем хуже для нас… — сказала Оксана. — Деньги — это только деньги. Их бы я отдала не думая.
Он смотрел на жену и удивлялся ее ледяному спокойствию, наступившему после того, как он сказал об исчезновении детей. Сухим, горящим мрачным огнем ненависти глазам. Чужому голосу. Лицу, превратившемуся в маску.
— А тебя и детей — не отдам, — добавила она совершенно без всякого пафоса, так что Савенко сразу понял, что она пойдет с ним до самого конца. Каким бы он ни был. И из любви к семье, и еще потому, что своих не бросают ни при каких обстоятельствах. Даже если не отступив — не выжить.
Оксана Михайловна Савенко была по жизни настоящим бойцом и одновременно, как и всякая женщина, клубком противоречий. За добрый десяток лет семейной жизни она не переставала удивлять Савенко и разноплановостью своих талантов, и неожиданными проявлениями силы своего характера.
В бизнесе, а хозяйство у супругов Савенко было немалое, она была прагматичным и жестким руководителем, почти лишенным сантиментов. Она, не меняя выражения лица, могла стереть в порошок конкурента и тут же всю ночь утешать девочку из бухгалтерии, от которой сбежал жених. Когда приходило время договариваться, она оказывалась дипломатичной и прозорливой, угадывая ходы противника или возможного союзника, пожалуй, раньше, чем он сам о них подумал.
И без раздумий, как носорог через кусты, бросалась на зарвавшегося чиновника, с которым можно было без труда и совсем не дорого найти общий язык, только за то, что он посмел ей хамить.
Для мужа и детей Оксана Михайловна оставалась нежной матерью и женой, хотя (что с этим было поделать?) и страдающей от нехватки времени, но никогда — от нехватки любви к ним.
Когда состоялось их знакомство, Оксана была миловидной невысокой девицей с несколько фольклорной внешностью. Как там у классиков — белолица, черноброва?
В ее ладной фигурке можно было разглядеть некоторую склонность к полноте, речь была полна украинизмов, что «тогдашнему» столичному Савенко казалось очень смешным. И вообще, ежели б ту «дивчыну» нарядить в наряд с веночком, красные сапожки да пустить в пляс под звуки славного «гопака» — перед глазами зрителей была бы живая иллюстрация к фразе из документальных фильмов советских времен: «Особенно хороши и колоритны женщины из украинской глубинки — сохранившие внешность и традиции братского украинского народа в неприкосновенности!».
Но как же меняет нас время!
Глядя на Оксану Савенко сейчас, никто бы не сказал, что когда-то она была склонна к полноте. Из речи почти исчезли «украинизмы» (зато они появились у Сергея), осталась только певучая южная мягкость.
Сейчас она была похожа скорее на бывшую спортсменку, сумевшую сохранить себя в отличной форме. И к счастью или к сожалению, утратила фольклорный колорит — теперь уж мало кто на первый взгляд мог бы определить ее национальную принадлежность. Красивая, «породистая» женщина средних лет, с запоминающимися высокими скулами, делающими ее лицо аскетичным, и огромными карими глазами, придававшими внешности особую сексуальную чувственность, легко превращаемую госпожой Савенко в грозное оружие против коллег-бизнесменов мужеского пола. И с какой стороны ни глянь, Оксана Михайловна выглядела, как типичная европейская бизнес-леди — совершенно интернациональный образ.
Выдержка и умение держать удар были у нее от природы и, наверное, передались от предков. Кровь, бурлящая в жилах этой женщины, несла в себе гены всех народов, когда-либо проживавших на землях Украины: от мариупольских греков по материнской линии до надменных польских шляхтичей по отцовской.
Она умела бороться, и эта черта ее характера не была тайной для мужа. Но сегодняшняя ситуация шокировала бы кого угодно — материнский инстинкт никакой интеллект еще не отменял. И шок, наверное, был. Просто действовал он на Оксану Михайловну, как допинг на обессиленного спортсмена. От удара судьбы она не «поплыла», а, отлетев на канаты, спружинила, как кошка, упавшая с высоты на все четыре лапы, и тут же, шипя, выгнула спину, готовая к атаке.
— Где он? Где этот Алекс? Или как его там? Где его найти?
— Он перезвонит.
— Ты был дома?
— Я приехал за тобой.
— Поехали. Я ему ни на минуту не верю.
Она встала и одернула юбку. От нее словно исходили электрические волны, подпитывающие выжатого, как лимон, Савенко. Само ее присутствие давало ему стимул к действию. Рядом с ней он не мог думать о поражении, хотя еще пять минут назад оно казалось ему неизбежным.
Секретарь Оксаны, строгая, словно классная дама, Эльвира Георгиевна, вскочила с кресла, как солдат в «курилке» при приближении офицера.
— Буду позже, — бросила Оксана, проходя мимо, — все встречи отменить. Пока — перенос на завтра, а там — видно будет.
— Оксана Михайловна, — в холле к ним бросился Олег Тарасов, ее заместитель, толковый мужик, вовремя сбежавший из мэрии от Сан Саныча в коммерческую структуру супругов Савенко и играющий роль связующего звена между чиновниками и коммерсантами — чрезвычайно ответственная и очень рискованная часть работы, особенно для компании, связанной с землеотводами. Рискованная, но денежная.
Олег был не только замом, но и совладельцем фирмы — на десять процентов капитала. И старым другом семьи, что добавляло ему ответственности.
— Вы куда?
— Неприятности, Олег, — они быстрым шагом вышли на лестницу, ведущую к выходу во внутренний дворик офиса.
Здесь было уже чуть жарче, охрана у выхода была в легких рубашках с короткими рукавами.
Тарасов, уловивший в голосе Оксаны тревогу, последовал за ними.
— Ксана, Сергей! Я могу помочь?
Здесь, когда подчиненные их не слышали, они могли называть друг друга на «ты».
