Он оглянулся и увидел, что внизу, под стенами тверди, стоят женщины, совсем дряхлые старики и дети, которые с надеждой смотрели на воинов, толпившихся на стенах. Они точно знали, какова будет их участь, если корсы возьмут городище приступом. За святотатство корсы сожгут на своих жертвенниках всех – от мала до велика. Морав внимательно осмотрелся, но Гардара не заметил. Наверное, охраняет покой тяжело раненного отца. «В данный момент это самое важное», – с иронией подумал Морав-Хорт.
Но вот взревели боевые рога, и вражеские толпы ринулись на приступ тверди. Они совершили точно такую же ошибку, как когда-то в детстве Морава варяги – не разведав обстановку, решили преодолеть стены с налета. Политые водой глиняные валы были скользкими, как первый лед, на который еще не упал снег. Чтобы их преодолеть и добраться до стены, нужны были лестницы, а корсы понадеялись на веревки с крюками.
Кто-то из вражеских военачальников быстро нашел выход из создавшегося положения. Воины корсов начали устилать валы своими плетенными из хвороста щитами, создавая дорожку к стенам, но из-за этого они остались беззащитными, и лучники русов быстро доказали, что корсы здорово ошиблись. Прячась, пригнувшись, за стенами, защитники тверди дождались, пока орда не подойдет поближе, а затем встали и с потрясающей слаженностью выпустили рой стрел, да так, что почти каждая стрела попала в цель.
В некотором отдалении, куда не доставали стрелы русов, Морав заметил треглавый бунчук
[84] из лошадиных хвостов разной масти; средний был белым. Это был знак того, что военачальник, возглавивший поход, по меньшей мере близкий родич конунга корсов Тонтегоде – вождь. Там же торчал лошадиный череп на высокой жерди, вокруг которого жрецы племени корсь устроили воинскую пляску и камлание. Грохот больших бубнов, в которые они колотили со всей своей дури, докатывался даже до стен тверди, подстегивая воинов, которые лезли на валы, не обращая внимания на стрелы защитников и камни, летевшие на них сверху.
Защитное облачение корсов было так себе, слабенькое, большей частью кожаные рубахи с нашитыми на них костяными пластинами, из-за чего они были похожи на черепах. Только на военачальниках и отборных воинах Морав заметил панцири и кольчуги. В отличие от первой волны нападавших следующие ватаги имели не примитивные щиты из хвороста, а круглые, дощатые, обтянутые толстой кожей, примерно такие же, как у русов. На многих из них была нарисована красной и черной красками лошадиная голова с развевающейся гривой.
Ни в одном из племен, проживавших на берегах Варяжского моря, лошадь не пользовалась таким уважением, как у корсов. У них даже существовали отдельные кладбища для погребения лошадей. У корсов конь считался преданным другом воина, поэтому его хоронили вместе с хозяином в полной упряжи. Когда Морав был отроком, ему довелось вместе с Рогволдом посетить большое городище племени корсь. Оно называлось Апуоле. Там Морав увидел капище, где вместо кумира стоял столб, на котором висел лошадиный череп, а на большом жертвенном огнище лежали остатки костей, в том числе и человеческих, меч, ножи и другое оружие, опаленное пламенем. Главными своими врагами корсы считали данов, поэтому плененных варягов обычно ждал костер. Хотя у корсов были и робичичи, только не викинги.
Лошади у корсов были на заглядение, под стать белому священному коню бога Святовита. К ремням упряжи крепились посеребренные пластины с красивым орнаментом, а сбруя лошадей знати и вовсе была украшена золотыми фигурками животных. По обе стороны головы лошади, а то и со лба свисали колокольчики или цепочки с бронзовыми или серебряными подвесками, железные стремена покрывала серебряная насечка, а попоны были пошиты из самых дорогих заморских тканей, явно не купленных (стоили они баснословно дорого), а захваченных в качестве трофея во время набега.
Ни у одного прибрежного племени не было столько жрецов и прорицателей, как у корсов. Они находились почти в каждом доме, и Морав сильно дивился, как можно всех их прокормить. Конечно, корсы занималось еще и земледелием, благо тверди и поселения племени корсь находились на значительном отдалении от побережья Варяжского моря, там, где земля была жирной, плодородной, и куда не добирались разбойные шайки варягов.
Но того, что вырастало на полях и огородах, явно не могло хватать, чтобы прокормить многочисленные воинские отряды, а также ораву жрецов и оракулов. Оставалось уповать лишь на грабительские набеги и пиратский промысел, чем корсы и занимались вполне успешно, наравне с варягами, которые были нежеланными конкурентами. Поэтому с ними у племени корсь были особые счеты.
Усопших они хоронили в священном гроте на возвышенности, которая называлась Алка. Конечно же, мертвецов сжигали, как и все прибрежные племена, но, по мнению Морава, похороны были слишком расточительны, потому что в погребальный костер, в отличие от русов, корсы бросали ценное оружие и разную домашнюю утварь, которая тоже стоила немалых денег. Так русы хоронили только вождей или выдающихся военачальников. Воину, а тем более волхву или простолюдину, оружие в Ирии без надобности. Главное – обеспечить усопшего на пути в заоблачье едой и сурицей.
Отношение к покойникам у корсов вообще было странным. Когда кто-то умирал, то он лежал в доме не погребенным в течение месяца, а то и двух, в окружении своих родственников. Правители и знатные люди могли пролежать еще дольше, все зависело от их благосостояния; иногда погребение не совершалось в течение полугода, а мертвецы продолжали лежать в своих домах. В течение всего этого времени покойника поминали – пили, ели и славили его деяния – и занимались другими делами вплоть до самого дня погребения.
Плененных врагов корсы годами держали в ямах, кормя их отбросами и остатками еды, а затем убивали после пыток. Такие ямы находились в замках вождей, представлявших собой малую твердь за стенами главных укреплений городища, которые состояли из множества домов и амбаров, окруженных оборонительными стенами. Дома корсы строили из толстых бревен, как и русы, но были они двухэтажными; жилые комнаты располагались на первом этаже, в чердачные помещения вела лестница. Хозяин спал на ложе, а прислуга стелила себе постели на лавках.
Что больше всего поразило Морава, так это огромное количество изображений лошадей, а в особенности змей. Ползучие гады были везде: на коньках крыш, на воротах, на дверях домов, на щитах воинов. Даже женские серьги представляли собой свернувшуюся в кольцо змею. Носовые фигуры кораблей корсов, очень похожих на драккары викингов, только более широких, а значит, менее быстроходных, в основном представляли собой змеиные головы.
Причина, по которой Рогволд отправился в гости к соседям, в отношениях между русами и корсами была заурядной – он выступал в качестве посаженого отца девицы на выданье. Оба племени жили более-менее дружно, и браки между ними не были редким явлением. Конечно, мужчина не мог уйти из родного дома к чужакам, зато девушки делали это с большим удовольствием, так как парней в тверди не хватало. Главным было договориться о богатом выкупе за невесту, что и делал посаженый отец. И вот теперь из-за святотатства Гардара и так не очень прочный мир между племенем корсь и русами полностью разрушен…
