Пожалуй, только он один понимал, что происходит между участниками хольмганга. И был удивлен не менее Вагна. Сила юноши явно превосходила все то, с чем ульфхеднару приходилось встречаться прежде. А Торкелль Длинный не раз сражался с ним бок о бок против многочисленных противников и знал, что Вагну Окессону достаточно заглянуть в глаза врага – и он обречен. А на хольмганге явно что-то пошло не так, как рассчитывал маг. Юноша стоял твердо, как скала, и даже ни разу не пошатнулся. Похоже, ему были известны уловки ульфхеднаров.
«Пожалуй, достаточно. Еще немного – и я проиграю…» – подумал Хорт, чувствуя, что его Сила начала постепенно убывать. Ему нужен был недолгий отдых, но как это сделать, когда Вагн Окессон не дает даже высунуться из «скорлупы»?
Он сделал вид, что начал поддаваться. Обрадованный ульфхеднар усилил натиск, и когда его противник, как ему показалось, совсем обессилел, Вагн Окессон взмахнул топором… и голова ульфхеднара, оставляя за собой кровавый след, покатилась вниз по холму, остановившись точно у ног ярла Торкелля Длинного, который стоял впереди толпы. Хорт смахнул голову с плеч мага таким молниеносно быстрым ударом, что мало кто из зрителей заметил движение меча. Это был тот самый удар, которому его учил Твердислав и который так долго ему не давался. Йомсвикинги сначала дружно ахнули, а затем притихли, не веря глазам своим. Доселе непобедимого Вагна Окессона сразил юнец! Невероятно! Да еще как!
Какое-то время Хорт тупо смотрел на обезглавленное тело врага, который убил его семью. Теперь он лежал у его ног как кусок окровавленного мяса. «Надеюсь, Один приставит тебе другую голову – собачью, чтобы ты охранял Вальхаллу», – мстительно подумал Хорт. Неожиданно он, повинуясь какому-то странному инстинкту, вскинул руку с мечом к блеклому небу – солнце как раз спряталось за светлые тучки, – и дикий вопль, похожий на вой целой волчьей стаи, заставил вздрогнуть даже видавших виды йомсвикингов. Это была древняя боевая песнь рода Меровингов, которая сама полилась из горла Морава-Хорта, хотя до этого он не знал ее. А может, забыл.
Эпилог
Красавец драккар, подгоняемый свежим ветром, летел наперегонки с волнами, оставляя позади себя пенный след. Освещенный утренним солнцем, он казался сказочным, сотканным из рун, которыми были написаны саги о героях-викингах. На его малиновых бортах висели круглые щиты воинов – все с золотым коловратом, на тугом алом полотнище паруса хищно скалил клыки белый волк, а носовая фигура представляла собой золотого змея-аспида. Казалось, что в любой момент он может расправить свои крылья, поднять корабль над Варяжским морем и драккар будет парить, как птица.
На носу, придерживаясь одной рукой за крылатого змея, стоял стирэсман Морав-Хорт. Он держал курс в родные края. За два года странствий в нем произошла разительная перемена. Из тверди уходил юнец с розовыми щеками, а возвращался бывалый воин, муж со строгим ликом, словно высеченным из камня. Да и в его скипрейде произошли перемены – в нем появились новые люди. Несколько человек из «волчьей дружины» пали смертью храбрых, но благодаря этим воинам слава «Белого Волка» – так теперь именовался драккар – разнеслась по всему Варяжскому морю.
«Белый Волк» появлялся в самых неожиданных местах, опасных для морских разбойников, где обычно не промышляли даже йомсвикинги, которые не боялись никого и ничего. Немало купцов-викингов вернулось домой с пустыми кошельками, проклиная тот день, когда они вышли в плавание. И только одно их утешало – команду «Белого Волка» не интересовали товары, которые находились в пузатых чревах кнорров. Русы в основном брали золото и серебро, а также особо ценные ткани, специи и вина. А команды отпускали, не причиняя вреда ни людям, ни судам.
Разгадка такого странного для пиратов поведения оказалась очень простой – Мораву некуда было складывать добычу, потому что он и его скипрейд были изгоями, не имевшими ни дома, ни семьи, о которой нужно заботиться. А деньги занимали мало места, собственно, как и дорогие ткани ромеев, потому что охочих покупать их было немного, и купцы везли материю в небольшом количестве и в основном под заказ.
Но наступил момент, когда в драккаре ногу негде было поставить, чтобы не зацепиться за сундук с золотом и серебром, не споткнуться о тюки с дорогими тканями или не набить шишку о бочонок со специями – их перевозили только в такой таре, чтобы они не потеряли своих качеств и чтобы весьма ценный груз не подмочила забортная вода. Что касается тюков с материей, то там все было гораздо проще – их обшивали просмоленной парусиной. А особо дорогостоящие шелковые ткани с узором, вытканным золотыми и серебряными нитями, которые шли на одеяния королей и знати, тоже прятали в бочки, как и специи, – для гарантированной сохранности.
И тогда Морав-Хорт, посоветовавшись со своим скипрейдом, решил рискнуть – вернуться в твердь. Он намеревался загладить свою провинность – непослушание вождю – дорогими дарами. Уж кто-кто, а Морав знал, что Гардар жаден до неприличия. Да и старейшины вместе с волхвами не прочь будут получить свою долю, тем более что Морав решил одарить их не только серебром и золотом, но и шелковыми тканями. В тверди они считались огромной, немыслимой ценностью. Жрецы и военачальники шили из них праздничные одежды, поэтому швеи дрожали над каждым лоскутом парчи или шелка – чтобы нечаянно не испортить. Морав-Хорт очень надеялся на поддержку знатных русов, что было бы очень кстати, – решению волхвов и старейшин в мирное время должен подчиняться даже вождь.
Морав вглядывался в морскую даль и вспоминал…
После хольмганга йомсвикинги расходились с потерянным видом. До них никак не мог дойти тот факт, что какой-то юнец, к тому же рус, победил их самого славного воина. Да еще как победил! Небрежно, одним ударом, смахнул башку Вагну Окессону, словно кухарь цыплячью голову своим острым ножом. Многие поглядывали на Морава-Хорта с невольным страхом; они были уверены, что здесь не обошлось без сильного колдовства. А как иначе можно было победить ульфхеднара, который не знал поражений и магическую силу которого йомсвикинги наблюдали не раз?
Торкелль Длинный тоже был сумрачен; собственно, как и все его военачальники. Ярл находился в некоторой растерянности. То, что Морав убил Вагна Окессона, было ему на руку; слишком много маг взял на себя власти в Йомсборге. Временами ярлу казалось, что ульфхеднар вообще не ставит его ни во что. При желании Вагн Окессон, пользующийся большой славой, в отличие от самого Торкелля, вполне мог бы стать ярлом. Для этого ему нужно было лишь собрать большой тинг с участием всех йомсвикингов. А уж исход выбора нового правителя Йомсборга ярл знал наперед. Но маг был чересчур замкнутой личностью, его больше интересовали колдовские ухищрения, нежели власть и возможность днями трепать языком на пирах и собраниях.
И теперь Торкелль Длинный мучительно гадал, как поступить с русом. Просто убить его после хольмганга значило окончательно погубить свою репутацию как вождя. Тем более что его вполне мог заменить Торир, славный воин, пользующийся большим авторитетом среди простых йомсвикингов. Но и оставить поступок пленника без должного отмщения Торкелль тоже не мог. Поэтому он нашел временный выход из создавшегося положения: Морава вернули в подземное узилище (правда, накладывать цепи не стали), обеспечив его обильным ужином и добрым элем. Ему оставили даже его меч.
