Альбом The Bends был записан вскоре после того, как Radiohead впервые ступили на конвейер, и им сразу захотелось поскорее слезть с него. Можно предположить, что они знали, что именно этот альбом станет для них определяющим – выстоят они или упадут, – и на него заметно повлияли все предшествующие события. Во многих отношениях кажется, что это в большей степени дебютный альбом, чем Pablo Honey со всеми его разнообразными достоинствами – именно The Bends кажется кульминацией работы всей предыдущей жизни. Вторые альбомы обычно записывать невероятно трудно, и, судя по рассказам, рождался The Bends в сильных мучениях, но все равно звучит полностью сформированным. Именно он, а не Pablo Honey, дает группе четкое определение.
Привилегии и предрассудки, похвалы и упреки, прошлое и будущее: все это и многое другое соединяется в одном месте, сталкивается и притирается, чтобы найти свое место, а затем взлетает по новой грациозной траектории. Для них альбом стал окончанием взросления.
Сами песни стоит здесь вспомнить только потому, что The Bends стал настолько вездесущим и неизбежным, настолько важной частью саунда лета и зимы 1995 года, что его знакомые звуки стали постепенно утомлять. Но вот на момент релиза – после Definitely Maybe и Parklife, вышедших в прошлом году, – он показался необычно грамотным и изысканным и, как казалось некоторым, возвышался над всем, что легковозбудимая пресса превозносила в последние годы.
В Pablo Honey Radiohead были чем-то чуть бо́льшим, чем сумма своих источников вдохновения, но сейчас вообще перестали быть хоть на кого-либо похожими – ну, не считая самих Radiohead. Впрочем, даже от этой концепции вскоре отказались: каждая новая работа группы очень сильно отличалась от того, где они остановились в предыдущий раз.
Они постоянно изобретали себя заново: сначала придали новую форму альтернативному року, затем вытащили в мейнстрим интеллектуальное техно и электронику, а потом воспользовались своей заслуженной, добытой тяжким трудом независимостью, чтобы хотя бы попытаться разрушить условия, создавшиеся после появления Интернета.
Все это ждало нас впереди. В марте 1995 года они сделали свою первую заявку на величие, выпустив 49-минутную коллекцию доступных, всегда актуальных, провидческих песен, которые, может быть, слегка запылились, но и сейчас не кажутся устаревшими. Стоит признать, что The Bends произвел лишь тихую революцию: в нем не было никакого героизма, никаких неуместных вспышек актерства для привлечения внимания – просто слой за слоем интригующих аранжировок, которые требовали нескольких прослушиваний, чтобы полностью в них разобраться. Но таинственный звук пустоты, которая заполнялась мерцающими гитарами, в начале открывающего трека Planet Telex, сейчас кажется пророческим: Radiohead разбили лагерь на территории, исследованием которой интересовались весьма немногие. Это сработало.
Тексты The Bends были более иносказательными, а музыка – более интеллектуальной, чем все то, что они пробовали раньше. Собственно, они были умнее практически всех, кто был в тогдашнем мейнстриме «альтернативной» музыки, полностью контрастируя с сознательным идиотизмом и таблоидными мирами, в направлении которых тогда пьяно двигалась практически каждая вторая группа.
Звуковая картина альбома тоже была весьма «причесанной», но при этом редко привлекала к себе внимание. Голос Йорка по-прежнему временами съезжал с громких высоких нот на тихие. Хотя, конечно, в других местах он продолжал разъяренно вопить, но теперь, казалось, он по-настоящему живет в песнях, а не пробуется на роль, будь то жужжащие гитары заглавного трека или нежные акустические переборы душераздирающе загадочной Fake Plastic Trees. На Just группа, возможно, и поддалась американскому влиянию, но все равно украсила песню цветастыми фейерверками, а Bullet Proof… I Wish I Was может похвастаться навязчивым, по-настоящему английским одиночеством. Дальше следовала ритмичная и грациозная Nice Dream со струнными и впечатляющим женским фальцетом Йорка, который затем уступал весьма драматичному вихрю завывающих гитар. А в High and Dry и Street Spirit (Fade Out) они составили карту территории, на которую затем бросилась целая стая авторов песен: гимновые, дерзкие, среднетемповые композиции с бесстыдной, безызбыточной эмоциональностью. Впрочем, немногим удавалось писать такие песни так же хорошо, как им самим.
Radiohead, конечно же, вскоре оставили этих эпигонов за спиной, и многие из нас пошли за ними, позабыв о The Bends. На самом деле в каком-то смысле – особенно в свете того, что вышло потом, – The Bends сейчас звучит немного неловко, словно привязан к периоду в жизни Radiohead (и в нашей собственной), идеалы которого давно поблекли. С тех пор мы стали мудрее и опытнее, а тщательно взращенные эксцессы OK Computer и упрямый экспериментализм Kid A и Amnesiac подчеркивали искреннее убеждение группы в том, что у больших музыкантов есть обязанность никогда не задерживаться на одном месте. В этом они напоминали старшее поколение, которое постоянно заставляло себя оттачивать свой талант и исследовать новые территории с каждым последующим релизом.
Соответственно, The Bends принадлежит «старой» Radiohead, группе, которая какое-то время страдала от практик мейджор-лейблов, но которая, преодолев свое отвращение и разочарование в компаниях, к которым, сама того не желая, забралась в постель, превзошла даже те перспективы, которые в них видели другие. Альбом источает неловкую, иногда даже непрошеную ностальгию, но не забывайте: когда-то он подарил нам нечто намного, намного большее. Без The Bends, скорее всего, Radiohead никогда бы не смогли стать такими, какие они есть.
Итак – вы видите на сцене человека, у которого руки спазматически трясутся, а голос напоминает ангельский, и который вместе с коллегами собирает огромные залы, постоянно изобретая что-нибудь новое? Это Том Э. Йорк, ведущий вокалист Radiohead, одной из величайших групп, которые появились за нашу короткую жизнь, а началось все с The Bends. А видите вон того парня далеко среди зрителей, чья лысина ярко блестит в прожекторах, который все еще борется с призраками своей привилегированной юности, но отчаянно пытается от них избавиться? Да, вы угадали: это снова я.
Я вам уже говорил, что в молодости был знаком с группой? Им, конечно, на это наплевать, но я буду гордиться этим до самой смерти.
Глава 3
Не называйте их бритпопом
Клэр Кляйнедлер, Addicted To Noise, май 1996 года
Бритпоп. Он почему-то сейчас везде. Вот Oasis, плагиаторы The Beatles, которые пытаются подражать молодым Rolling Stones с наркотиками и групи. Вот Blur, самопровозглашенные представители «среднего класса», которых обожают на британской музыкальной сцене, правда в Америке у них что-то не срастается. Не забывайте также об Elastica, Pulp, Supergrass и Echobelly. Но что бы вы ни делали, пожалуйста, пожалуйста, не включайте Radiohead в список бритпоп-групп.
Единственное, что объединяет Radiohead со всеми вышеперечисленными группами – то, что они тоже из Англии. А вот отличаются они от своих британских братьев и сестер-музыкантов тем, что группа не ограничивается исполнением стилизаций под шестидесятые и не участвует в публичных перебранках с другими коллективами.
