Джонни: Да, все было хорошо.
Том: Ладно, ничего. Почему я столько пишу про машины? Потому что когда я был моложе, мои родители переехали в другой дом, который был далеко-далеко от Оксфорда, а я как раз был в возрасте, когда мне хотелось как можно меньше быть дома, и мотался в город на машине. Однажды утром, накануне у нас была бессонная ночь, я чуть не погиб, а моя подруга получила тяжелую травму позвоночника в аварии. Мне было семнадцать. Потом-то папа купил мне другую машину, «Моррис-Майнор», когда в ней поворачиваешь, открывается водительская дверь. Я ездил на скорости не больше пятидесяти миль в час и только по дороге, которая ведет от моего дома к Оксфорду. Но у нас постоянно носятся какие-то маньяки на скорости сто миль в час, и я в своем «Моррис-Майноре» чувствовал себя абсолютно беззащитным. В общем, постепенно я начал очень эмоционально ко всему этому относиться.
ATN: Как вы относитесь к вегетарианству?
Том: Думаю, мы были правы, а остальной мир – неправ [в отношении коровьего бешенства]. Ага… мы были правы… ага-ага… в общем, вот так.
Джонни: Мне все труднее и труднее оставаться вегетарианцем, потому что иногда, например, с ужасом узнаёшь, что твои любимые шоколадки содержат желатин…
Том: А сыр, когда в него добавляют сычуг… это же самая отвратительная штука, которую можно представить! Мне кажется, что в первую очередь об этом должны крепко, блин, задуматься супермаркеты. Потому что люди, по сути, полностью зависят от сетевых супермаркетов, и это они должны продвигать вегетарианство. А если этого не случится, то ничего из этой затеи не выйдет.
ATN: Что бы вы хотели, чтобы фанаты видели в ваших работах?
Том: Слово Божье!
Джонни: Да.
Том: (Замечает мое выжидательное молчание) Я-то думал, это уже хороший ответ! (Смеется) М-м-м, если люди по-настоящему поймут наши песни, то не будут считать их депрессивными. Когда нам говорят… ну, всю вот эту хрень, «Ой, ваши работы такие депрессивные, на-на-на…» Они не депрессивные, потому что это просто слова. Смысл в том, что эти слова звучат под музыку, которую я считаю невероятно оптимистичной, иначе вообще не было бы смысла ее выпускать.
ATN: Вопрос, который интересует многих: Джонни, у вас есть девушка?
Джонни: У меня их сотни, да. Каждый день новая. Нет-нет, меня не интересуют женщины, секс и все вот это…
Том: Нет. Запахи, нелепые телодвижения…
ATN: Как вы относитесь к рекламному аспекту гастролей по США?
Том: Я представляю себя эдаким Билли Грэхэмом, вы знаете… пожимаю руки и распространяю слово Божие, а потом забираю деньги и сваливаю со всех ног…
Джонни: У нас есть деньги?
Том: Судя по всему. Ну, наверное, позже будут. Мы пока никаких денег не видели.
ATN: А что вы делаете в свободное время?
Том: Свободное время? У меня его нет. Пытаюсь посидеть спокойно, а не получается.
Джонни: Как это ни печально, мы обычно сидим и думаем о том, чем заняться в рабочее время.
Том: Ага. Это очень, очень, очень жалкое зрелище. Нам всем надо найти хобби.
ATN: Когда мы говорили в прошлый раз, вы сказали, что собираетесь в отпуск в Японию. Вы съездили?
Том: Нет, собирался. Причина проста: это, блин, очень дорого, а денег мы пока еще никаких не видели.
Джонни: Японцы – самый… наверное, самый стильный народ на Земле.
Том: Ага… даже как-то неловко. По сравнению с ними все остальные похожи на кое-как одетых дурачков.
ATN: То есть вам нравится гастролировать по Японии?
Том: Ага. Любая возможность вернуться будет с радостью рассмотрена. (Смеется) Мы пытаемся, но пока они говорят, что мы им не нужны.
ATN: Неправда. Мне сегодня с утра звонила сестра из Токио и спрашивала, когда вы приедете.
Джонни: Официальная версия состоит якобы в том, что мы вернемся после того, как сможем, ну…
Том: …продать что-нибудь новое.
Джонни: Нет, когда там будут клубы, в которых помещается около тысячи человек. А после этого – пятнадцать-двадцать тысяч человек…
Том: О, точно. А до тех пор мы туда не поедем (с сарказмом)? О, да. Теперь все понятно. Полагаю, кто-то потерял нить разговора (тянет руки вверх, словно пытаясь ухватить смысл слов Джонни).
Джонни: Мы надеемся выступить в «Будокане», и мы вернемся, когда…
Том: Что такое «Будокан»?
Джонни: Ужасно огромное, пугающее место.
ATN: Там вроде The Beatles играли?
Джонни: Blur тоже там играли.
ATN: Ну, если уж Blur собрали там аншлаг, то вы тоже сможете…
Джонни: Ну да, примерно на это мы и надеемся, ага.
Том: А он какого размера?
Джонни: Примерно с «Уэмбли-Арену».
Том: Ой, да ну на хрен. Извините, но люди что-то вообще ничего не понимают. Мне совсем не нравится такое времяпрепровождение. Вот совершенно.
Джонни: Хм-м-м. Посмотрим.
Том: (возвращаясь к предыдущему вопросу) М-м, как я уже говорил – пытаюсь посидеть спокойно, я в последний раз так пробовал на Рождество. Сидеть перед телевизором дольше двадцати минут без того, чтобы не наорать на него и уйти куда-нибудь. Для меня это очень, очень, очень, очень сложно. Не считая этого, я играю с моим «Макинтошем». Целый день. Это очень печально.
ATN: Игры?
Том: Нет, я не играю в игры. Я занимаюсь компьютерной графикой, но на самом деле это обычно связано с группой. У меня всегда так получается: я делаю какой-нибудь рисунок, потом пишу над ним «Radiohead», а потом говорю: «Блин, я опять это делаю! Черт возьми!» Ага… в общем, я думаю, нам все нужны хобби.
Джонни: Макраме. Говорят, в семидесятых было популярно. По-моему, похоже на вязание крючком. Плетут его из тех же нитей, что и вяжут крючком.
ATN: Вы плетете?
Джонни: Ну, вроде того. Расскажу вам, когда в следующий раз увидимся. Займусь обязательно.
ATN: Вы сделаете мне прихватку?
Джонни: Чехол для чайника.
Том: А может быть, шнурки? А потом укрась мой дом.
ATN: Прихватками и чехлами для чайника.
Джонни: Вы хотите выйти замуж?
ATN: Что, простите?
Том: (машет руками перед лицом Джонни) Эй, это была моя шутка!
