Моргая и щурясь, за ними идет Том Йорк, измученный фронтбой группы, с прилизанными волосами и странно косящими глазами. Европейские гастроли Radiohead из восемнадцати концертов еще даже не начались, а этот самый альтернативный из всех красавчиков уже выглядит обреченным.
– Том, Том!
– Том, я здесь, Том!
Одна особенно настойчивая немецкая mädchen
[35] захватывает Йорка в монопольное владение, когда тот пытается пробить себе дорогу к автобусу. Он останавливается и терпеливо позирует, пока юноши и девушки снимают его на миниатюрные камеры.
А потом «Урод, который мог стать Богом» в одиночестве уходит куда-то в томный вечер.
* * *
Radiohead снова настраивают приборы на сердце рок-машины
[36], и на их худые плечи давит тяжкий груз. Особенно тяжел он для 31-летнего Томаса Эдварда Йорка, чьи песни, слова и голос сделали его – возможно, вопреки собственным желаниям – почти суперзвездой.
По словам Колина Гринвуда, «избыточные похвалы» в адрес третьего альбома группы, OK Computer, «разрушили Тому мозг». Теперь Radiohead предстоит выпускать новый альбом, зная, что практически все, что бы они ни выпустили, может вызвать глубокое разочарование. Сегодня в Арле мир услышит первые плоды долгих трудов группы в студиях Парижа, Копенгагена и Англии.
Чтобы понять, чего ожидают от Radiohead, нужно признать, насколько же обанкротилась «рок-музыка» на заре двадцать первого века – как звучание, как движение, как псевдорелигия.
(«Oh no, pop is dead, long live pop, – блеял Йорк еще в 1993 году. – It died an ugly death by back catalogue».) После Кобейна Р.О.К. засох прямо на ветке, дискредитированный как культурная сила: его повергли подростковая попса, хип-хоп и даже то, что в наши дни называют «кантри». В Америке Pearl Jam лишь с большим трудом поддерживают к себе интерес; в Великобритании угли «мужского рока» едва тлеют – Oasis извивается в предсмертных корчах.
А посреди всего этого болота подобно маяку сияет блестящий, плотно текстурированный альбом 1997 года OK Computer, шедевр, который схватил агонизирующий жанр рок-музыки и воскресил его тринадцатью потрясающими треками, построенными вокруг летящего голоса и мелодий Йорка и мультиинструментального гения младшего брата Колина Гринвуда, Джонни. В эпоху, когда британский рок держался только на люмпенской «клевости» и разогретых в микроволновке риффах The Beatles, Radiohead посмели выпустить что-то большое, умное и беззастенчиво прекрасное.
Сделав это, они продолжили линию, которая проходит от U2 через R.E.M. – идеал вежливых, слегка страдающих ребят, которые тянутся к смыслу жизни и трансцендентности через гитары и усилители. Radiohead возродила страсть рока, его городской гимн, напомнив нам прежде всего о постпанковом периоде (U2, Echo & The Bunnymen, Simple Minds). Но при этом они настойчиво стремились вперед, пристально глядя в антиутопичное, слишком технологичное будущее, не интересуясь исполнением стадионных клише.
Что еще значительнее, долгая пауза между OK Computer и следующей работой группы, Kid A, создала пробел, который быстро заполнила целая куча постбрит-поповых подражателей Radiohead: Witness, Muse, Six By Seven, Coldplay, JJ72, Motorhomes и др. Есть во всей этой поросли что-то откровенно британское: самокопания и интроверсия ребят с университетским образованием с именами вроде Джеймс и Доминик, заламывающих руки под текучие гитарные риффы. Как они восхитительно серьезны, потерявшиеся в мечтах «гадкого утенка» Тома Йорка и экстатической грациозности Джеффа Бакли.
Как и сами Radiohead, эти группы – часть растущего сопротивления парализующей поп-культурной иронии, которая уничтожила рок, каким мы его знали. На вопрос, почему люди с таким трепетом относятся к его группе, вокалист Coldplay Крис Мартин с обезоруживающей простотой ответил: «Не из-за политики или каких-либо программных заявлений – просто потому, что люди снова ищут что-то важное в самой музыке».
Хотя сейчас главный вопрос – даже не в том, будут ли Muse и Coldplay представлять какой-либо интерес, когда вернутся настоящие короли. Вопрос в другом: хотят ли сами Radiohead превзойти музыкальный Маттерхорн – альбом OK Computer, – или же они демонстративно отвернутся от роли спасителей рока, которой от них хочет мир?
* * *
Диджейский сет от Тома Йорка вызывает подземные толчки сквозь заросший лишайниками гранит «Театр-Антик». (В студенческие годы певец был уважаемым мастером вертушки в эксетерском клубе «Лемон-Гроув».) Местная jeunesse dorée
[37] жует багеты, а вечерний церковный звон перекрывает ломаные танцевальные биты.
Не считая искаженных цифровых грувов, обстановка сегодняшнего шоу больше всего напоминает Pink Floyd Live at Pompeii – или, если уж на то пошло, концерт Grateful Dead возле пирамид, чуваки. Собственно говоря, те, кто пренебрежительно пишут о Radiohead как о группе, строящей из себя прог-рокеров – слишком искренней, слишком «студенческой», слишком «из среднего класса», – не преминут посмеяться над неортодоксальным выбором площадок (пьяццы, другие римские театры) на этих тихих гастролях по Европе и Средиземноморью.
Стрижи и чайки носятся в плотном воздухе, и, словно так и было задумано, вместо сета Йорка начинает звучать песня группы Inkspots, When The Swallows Come Back to San Juan Capistrano. В 9.30 вечера собравшиеся облака проливаются дождем на жмущихся друг к другу зрителей.
В следующие за этим катастрофические полчаса даже кажется, что сегодня мы вообще не услышим Radiohead.
* * *
Образ, застывший в поп-музыкальном времени (или, по крайней мере, в начале лета 1993 года): квинтет молодых ребят с обвисшими волосами выгружает свой «аппарат» из побитого жизнью микроавтобуса возле клуба недалеко от вокзала Клэпхэм-Джанкшн на юге Лондона.
На лицах разогревающей группы написана нескрываемая предконцертная тревога; они затаскивают усилители через черный ход. Один из них – мелкий парень с осветленными перекисью волосами, другой – худой как жердь молодой человек, похожий на персонажа фильма «Избавление».
Этот образ приходит на ум, потому что Radiohead в ту пору были просто Е.Щ.Е. одной постгранжевой группой, которой совершенно определенно не удалось воспользоваться шумихой, поднявшейся в то лето вокруг бритпопа. Пятеро ребят с университетским образованием, из Оксфорда, играющие «рок» типа U2, но без откровенного щегольства в духе Suede, Radiohead получили от ворот поворот со стороны жестокой британской музыкальной прессы. Отчасти эта враждебность была обусловлена жесткой неприязнью к среднему классу в еженедельных изданиях вроде NME и Melody Maker. «На гитаре может играть любой», – презрительно пел Йорк в дебютном альбоме Radiohead. Но в Великобритании лишь обездоленных всерьез воспринимают в качестве аватаров современной молодежи.
