Есть что-то очень странное в мире, в котором «альтернативная» музыка регулярно исполняется для сорока тысяч зрителей и используется в качестве саундтрека для сборника лучших голов недели.
Blur поняли это, сыграв весь альбом 13 для недоумевающих фестивальных аудиторий летом 1998 года. «Идея же совсем не в этом, – можно было буквально услышать слова коллективного разума. – Остановитесь! Дайте нам Sterophonics!» Не стоит и говорить, что шоу Radiohead, исполняющих новый материал для восьми тысяч зрителей в огромном шатре, разрушает это противоречие. Большинство новых песен совершенно не подходят для окружающей атмосферы. Они куда лучше прозвучат в помещении размером раза в три меньше. И может быть – может быть, – смысл именно в этом.
– Когда играешь для восьми тысяч человек, – говорит Эд O’Брайен, – всегда найдутся люди, которые хотят слышать от тебя только прямолинейный рок, но, надеюсь, сейчас люди уже знают нас достаточно хорошо, чтобы понимать, что мы так не сделаем. Ну, разве что немного: сегодня мы сыграли The Bends, которую до этого не трогали два года…
– Люди уходят в бар на новых песнях? – задумчиво спрашивает Джонни Гринвуд. – Я и не знал. Не уверен я. Они что, уходили? (Фаталистично) Ну, да. Может быть, и есть такое.
Уже одиннадцать часов вечера. Radiohead давно отыграли последнюю песню, совершенно не впечатляющую Motion Picture Soundtrack. Фил Селуэй, Колин и Джонни Гринвуды и Эд O’Брайен бродят по after-party. Тома, как и обычно, нигде не видно. Все явно прошло хорошо; они выглядят расслабленно и, несомненно, радуются тому, что перед ними не маячит гигантское мировое турне. Эти гастроли продлятся всего пять недель, а потом они решат, что делать дальше. Естественно, все разговоры быстро сводятся к новому альбому: его бестолковости, презрению к ортодоксии, тому непреложному факту, что даже самый верный фанат Radiohead будет страдать от головной боли в попытках его понять. Они ставили альбом своим друзьям? Что они думают?
– Ну, – говорит Эд O’Брайен, – я ставил его своему отцу. Для меня он главный ориентир. Потому что Pablo Honey он ненавидел: «Есть пара стоящих песен, Creep и Blow Up, и на этом все». И, полагаю, он был прав. Когда я дал ему The Bends, он пару дней ничего не говорил, и альбом ему понравился. Поставил ему OK Computer, ничего не слышал от него неделю, а потом он пришел и сказал: «Мне кажется, он великолепен». Это фанат Pink Floyd из семидесятых! А вот про этот альбом он мне вот что сказал: «Не знаю, понял ли я все звуки, но, мне кажется, у него есть определенные качества, понятные человеку и в пятьдесят пять лет». В целом он считает, что это скорее альбом для нашего поколения – нашего и тех, кому сейчас лет по шестнадцать. С его точки зрения звуки какие-то слишком уж неправильные.
Примерно восемнадцать месяцев назад, когда творческие поиски зашли в тупик, казалось, что Radiohead в опасной близости от распада. Примерно в то время в дневниках Эда стало все чаще проскакивать что-то похожее на отчаяние, и он даже задал совсем не риторический вопрос: «Мы еще не зашли на территорию Stone Roses?»
Так насколько же близка группа была к тому, чтобы разойтись?
– Не знаю. Ну… основной вопрос у нас не меняется: «Нам все еще это нравится? Мы делаем что-то по-другому?» Если мы снова идем по старому пути, дальше работать смысла нет. Мы уж точно занимаемся этим не для того, чтобы поддерживать некий образ жизни, потому что не ведем такого образа жизни. Нужно постоянно учиться. А еще – нужно получать от этого удовольствие. Знаете, «блин, тебе уже тридцать два, и если тебе это не нравится…»
После цитаты Колина Гринвуда о том, что ему не нравится раз в два года «накладывать кучу», у Эда загораются глаза. Он говорит об онлайн-возможностях с провидческим пылом, обычно характерным для интернет-предпринимателей. Похоже, он сумел увидеть будущее. Лучше всего оно описывается весьма прозаическим словом, но даже это не уменьшает его волнения.
– Подписка, дружище, – лихорадочно твердит Эд. – Подписка. Все изменится. Мне кажется, есть определенная аналогия между тем, что происходит в футболе и с музыкой. Я не собираюсь никому объявлять войну – в конце концов, мы этим на жизнь зарабатываем, – но, по сути, лейблы просто обманывают свои группы. Это факт. И все изменится. С появлением онлайн-дистрибуции изменится сам процесс производства музыки. Сначала этот процесс диктовался пластинками на семьдесят восемь оборотов, потом сорокапятками, потом лонгплеями на тридцать три оборота, потом компакт-дисками – но сейчас все изменилось. Разве это не круто – выпускать по одной песне в месяц по подписке, чтобы люди их скачивали? А через пару лет выпустить компиляцию, если уж кому-то этого захочется. И лет через десять группы станут получать столько же, сколько сейчас футболисты: какие-нибудь Coldplay смогут зарабатывать сорок штук в неделю.
Джонни Гринвуд, напротив, говорит на эту тему без всякого мессианства:
– Я как-то не уверен. Выпускать песни быстро, сразу после записи – это, конечно, круто, но что же тогда делать с ощущением особого события? Помню, я покупал альбомы The Smiths, и вся их упаковка, вся идея были просто потрясающими. Так что у меня к этому двойственное отношение.
Сейчас, конечно, мы находимся в полностью свободной от брендов среде, избавившись даже от Ultimate Burger и палатки с тостами. С не меньшим энтузиазмом Эд начинает рассказывать о своей любви к антикорпоративной библии No Logo. Она явно сильно повлияла на него…
– О, очень сильно. Она выразила словами мои чувства. А еще мне понравилось, что в конце там определенный оптимизм, она говорит о растущих глобальных настроениях.
Говорят, вы недавно были на демонстрации…
– На Первое мая. В Лондоне, где измазали краской кенотаф.
А вы, э-э-э, принимали активное участие?
– На самом деле нет. Помню, стоял под Черчиллем с каким-то парнем с зеленым ирокезом. Страшно было? Нет. Хотя в первых рядах было немного неприятно, да.
Холодильники пустеют, и народ постепенно начинает расходиться и вызывать такси. Зрители из Ньюпорта уже давно разъехались – либо с нетерпением ждать выхода Kid A, либо тихо удивляться, что же случилось с группой, которая сочинила Fake Plastic Trees.
Примерно в полночь среди остатков прежней роскоши появляется невысокая фигурка. Это Том Йорк, на губах у него хулиганская улыбка.
– Все хорошо? – спрашивает он.
– Все хорошо? – переспрашивает Select.
А потом он исчезает, и гости отправляются по домам, пробираясь через тысячи стаканов Budweiser.
Часть шестая
Чья армия?
Глава 1
Рецензия на Amnesiac
Ар Джей Смит, Village Voice, 26 июня 2001 года
Самолет-кукурузник облетел стадион, неся за собой баннер из тех, что обычно видят на пляже. Надпись, впрочем, была совсем не такой, какие мы обычно видим на лос-анджелесском стадионе «Доджер». На баннере, лениво колыхавшемся на полуденной жаре, было написано «Radiohead Amnesiac». Парень рядом со мной поднял голову и задумчиво спросил:
