– Ха-ха, слушай, дружище, такого не было. Я просто жадный собственник: если я вижу, как это делает кто-то другой, я сам не хочу так делать. Вот так все просто. Помню, один раз я был на церемонии Brits Award, Oasis там делали то, что обычно делают Oasis, и все было очень забавно, и все веселились и терпели. А я после этого захотел сделать что-то совершенно, блин, противоположное. Я просто такой.
Чисто английская застенчивость Йорка распространялась и на разговоры о деньгах. Я полагаю, у него сейчас целая куча бабок?
– Ну, не так много, как вы наверняка думаете, но немало, да.
– Но ваш образ жизни предусматривает довольно большие расходы, правильно?
– Мне кажется, я трачу чуть больше, чем хотелось бы. Но это все из-за двух приобретенных домов.
– Вы не кидаетесь деньгами направо и налево, вы не из таких людей, да?
– Я почти патологическая противоположность. Звоню банковскому менеджеру даже для того, чтобы спросить, можно ли мне купить Mini.
– Он смеется?
– Ага.
– А вы их отдаете?
– Что?
– Деньги.
– Что, на благотворительность? – с деланой манерностью спрашивает Йорк.
– Ага. Вы дадите что-нибудь на восстановление Ирака?
– Ну, я постоянно вырезаю из газет рекламу Красного Креста, так что, пожалуй, дам, но, черт побери, на это должны американцы раскошеливаться.
То была редкая вспышка сварливости, и, когда мы вдвоем сели обедать в тайском ресторане рядом с Хай-стрит, ремарки Йорка о самом мясе Hail to the Thief были не менее вегетарианскими, чем его лапша пак-круа.
– Я и сам не очень понимаю, как мы сошлись на таком названии, у нас была куча разных идей, но тут все сразу сказали: «Да»… но я не считаю это название слишком провокационным, потому что вне контекста этой недели оно звучит скорее как цитата из какой-нибудь сказки. Мне кажется, другим оно понравилось, потому что хорошо подошло к звучанию песни. Политика здесь только из-за текстов, а тексты такие просто потому, что такими получились. Я не собирался сесть и написать что-нибудь политическое, но сейчас я куда глубже погружен в эту тему, чем четыре-пять лет назад. Тому есть много причин, и одна из главных – я часто слушаю радио, потому что это совпадает с кормлением сына.
Политический климат в Штатах определенно становится все жестче по отношению к противникам войны, так что я поинтересовался у Йорка, считает ли он, что название как-то повлияет на его прием в Америке. Поедет ли Radiohead на гастроли?
– О, да… ну, надеюсь.
Я брал только одно интервью в Америке, но, что интересно, на самом деле все не так плохо, как вам могло показаться.
– Очевидно, мы говорили об этом с нашими американскими пресс-агентами, но они сказали: «не беспокойтесь, это не значит ни хрена». Дебаты идут по всей стране, так что все не так, как видится с другой стороны океана. Даже в New York Times об этом пишут каждый день. Я четыре раза обсуждал это с группой, говорил: слушайте, это может выйти нам боком, но они уверены, что этого не произойдет, и что вообще не в этом главный смысл.
Даже если реакция в США будет не такой спокойной, как ожидает Йорк, у него уже заготовлена креативная отговорка:
– Когда что-то работает, оно работает, и просто не надо ничего менять. Когда я набирал тексты на компьютере, меня вдруг осенило, что это похоже на… вот блин! Но я вообще не думал об этом, когда сочинял, осознал только в самом конце, когда было уже поздно что-то менять… на этом этапе песня уже так или иначе принадлежит не тебе.
– Вы можете отпустить свою работу после того, как она закончится?
– На этот раз все было, блин, очень сложно, у нас были серьезные споры по поводу того, как все собрать и свести. Запись далась очень легко, это был, наверное, первый раз, когда нам было так приятно делать альбом… но потом мы закончили его, и никто не мог с ним расстаться. Начался долгий, продолжительный период, в течение которого мы с ним жили и не могли его закончить, мы привязывались к разным версиям и долго из-за них спорили.
– Это очень изматывало эмоционально?
– Для меня это было последней каплей.
Но если это заставляет Йорка с неодобрением относиться к собственному творческому процессу, то в другие моменты нашего разговора он был до странности непочтителен и самоуничижителен. Про OK Computer, например, он сказал так:
– …Даже когда мы записывали этот альбом, для нас все было странно, потому что мы думали: «Они это все возненавидят»… Мы просто пытались всех завести, особенно прессу, решили сделать супернавороченный, как мы считали, альбом; помню, я думал, что мы просто надо всеми прикалываемся, а они приняли это все всерьез. Пластинка-то сама по себе хорошая, так что все нормально, но все равно это стало реальным шоком. Paranoid Android… я просто думал, что это очень смешная песня, но все говорили о ней как о, хм-м, очень серьезной, а я такой: «Да вы что, это же шутка, блин!» Ладно, так или иначе…
И он продолжил есть лапшу.
Вообще словесные блуждания Йорка выглядели слегка шизофреническими. С одной стороны он смирился с тем, что «становится исполнительным директором большой компании» всякий раз, когда Radiohead выпускает альбом, и проявляет – особенно после Kid A – просто фанатичный интерес к мельчайшим подробностям продаж и маркетинга, но в то же время ругается на мейджор-лейблы с их вертикальной интеграцией производства и дистрибуции, которая приводит к тому, что они «выпускают говно». Он сказал, что ему надоели большие концерты, и признал, что группа устроит тур по большим площадкам в поддержку нового альбома. Он сказал, что никогда не читал рецензий на свои диски, но как только я отключил диктофон, выдал хлесткую, страстную тираду о том, что из-за низких зарплат в музыкальной прессе критикам приходится рецензировать альбомы на основе одного прослушивания.
Я подозреваю, что сумел встретиться с Йорком в зоне его «хорошего самочувствия», до того, как начнут поступать отзывы общественности на Hail to the Thief, и что если бы мне дали побеседовать с ним уже после того, как его музыку, как обычно в последнее десятилетие, расхвалят направо и налево, то я бы увидел куда более параноидального андроида.
Хотя, чего жаловаться?
Йорк оказался проницательным компаньоном для прогулки среди мечтательных шпилей. Его литературные источники вдохновения (Э. Э. Каммингс, Филип Ларкин, Данте) не менее разнообразны, чем музыкальные (Чарли Мингус, Телониус Монк, Брукнер); когда мы забрели в колледжскую часовню, он предложил украсть антикварный спинет. Он культурен, но эта культурность не давит на вас.
А еще я считаю, что его миниатюрный радикализм вполне искренний. Я спросил его, почему, в отличие от Роберта дель Наи из Massive Attack или Деймона Албарна из Blur, он не стал громко высказываться против иракской войны.
