Мы все – короли Кнуды, которые протягивают руки и говорят: «Это все уйдет. Я смогу это остановить». Нет, не сможешь.
Йорк с трудом смог воспротивиться подобным «на самом деле не политическим» разговорам, несмотря на свое традиционное желание оставаться над схваткой. Самая противоречивая песня The Eraser – Harrowdown Hill – названа в честь местечка в Оксфордшире. Именно там власти обнаружили тело доктора Дэвида Келли, осведомителя, который якобы покончил с собой после того, как сообщил репортеру, что правительство Тони Блэра солгало об обнаружении в Ираке биологического оружия.
– Я назвал песню Harrowdown Hill, потому что название очень поэтичное, – говорит Йорк. – У меня оно ассоциируется с какой-то битвой, не знаю, гражданской войной. Заканчивая песню, я думал о бунтах против подушного налога в 1990 году – еще одном замечательном моменте в истории Англии, когда полиция избивала… протестующих, и, вы знаете, там были старые леди и семьи с детьми. Я даже не ожидал, что многие укажут на то, что на холме Хэрроудаун нашли тело доктора Келли. Не хочу сказать, что в песне вообще нет отсылки на эти события, но она не только о них.
Повествование в Harrowdown Hill идет через пугающие звуки и фрагменты эмоциональных речей; песня настолько политическая, насколько политическим может быть интимный – даже тайный – момент. Ее поразительная красота типична для The Eraser, который, как и все лучшие работы Йорка, находит свою силу в тех местах, где слова и музыка растворяются и создают что-то новое. Литературоведы назвали бы это поэтикой. Для Йорка это – слушание мира через отдельный голос.
– У меня есть друзья, пережившие цунами, – сказал он. – Поговорив с ними, понимаешь, что каким бы огромным или пугающим ни было событие, ты не поймешь этого из газет; не важно даже, видел ли ты волну по телевизору. Единственный способ по-настоящему понять чужой опыт – когда кто-то объясняет его тебе один на один.
Часть восьмая
Настоящее время
Глава 1
OK Comuter: почему музыкальная индустрия так боится нового альбома Radiohead
Энди Гилл, Independent, 5 октября 2007 года
С тех пор как группа политизированных хиппи разрушила забор вокруг фестиваля на острове Уайт в 1970 году, более склонные к анархии поклонники рока требуют, чтобы музыка была «бесплатной», заявляя, что пока поп-музыка прячется под «зонтиком» индустрии развлечений, ее эстетическая и политическая свобода пагубно скомпрометирована. Сейчас же, когда Radiohead предлагают миру свой альбом In Rainbows буквально по пенни за штуку, их революционные амбиции наконец-то воплотились в жизнь.
По иронии судьбы, эту революцию начали не нищие хиппи из неблагополучного района, не подстрекатели с инди-лейблов, а одна из самых популярных групп в мире, чей взлет произошел при поддержке EMI, который остается бастионом британского шоу-бизнеса вот уже три четверти века. И, что еще ироничнее, эти отношения вовсе не скомпрометировали эстетическую и политическую свободу: с каждым новым альбомом Radiohead становились смелее в артистическом плане и по-прежнему остаются одной из самых политически активных рок-групп.
В новых условиях фанатам предлагают купить альбом за любые деньги, которые они готовы заплатить. Большинство заплатят от одного до пяти фунтов – вполне разумная цена. Тем, кто хочет заполучить физический артефакт, предлагают высококачественный виниловый двойной альбом с роскошным оформлением и дополнительный диск с неиздававшимися ранее песнями за сорок фунтов – и даже за такие деньги продажи будут огромными. CD-версия цифрового альбома, как говорят, выйдет предположительно в следующем году.
Многие считают этот ход неизбежным последствием цифрового скачивания, которое меньше чем за десять лет практически уничтожило индустрию розничной торговли. Если задуматься, это может шокировать: Napster, сайт, который стал основоположником идеи свободного доступа к музыке через обмен файлами, открылся лишь в 1999 году, но к 2001 уже имел пользовательскую базу в двадцать шесть миллионов человек, которые тащили туда всю музыку, какую могли найти. Мейнстримовая индустрия, то ли не способная, то ли не желающая видеть дальше физических носителей – винила, компакт-дисков, кассет, – которые составляли основную часть их бизнеса, оказалась застигнута врасплох бумом файлообмена и вместо того, чтобы попытаться как-то договориться с любителями скачивания, сначала решила объявить их преступниками. В 2000 году Metallica и Dr. Dre подали на Napster в суд, а на следующий год A&M Records добились судебного запрета на выкладывание на сайт записей, правами на которые они владели.
RIAA (Американская ассоциация звукозаписывающих компаний) начала подавать в суд на отдельных участников файлообмена. Эта агрессивная политика явно не прибавила им симпатий, когда выяснилось, что организация буквально запугивает несчастных жертв – в том числе 12-летнюю девочку, 66-летнюю женщину, якобы скачивавшую гангста-рэп, и (в 2005 году) женщину, умершую годом ранее в возрасте восьмидесяти трех лет. На данный момент RIAA подала около двадцати тысяч судебных исков.
Но не все считали, что Napster вредит потенциальным продажам альбомов. Во многих случаях оказывалось верно противоположное: известность, полученная благодаря файлообмену, стимулировала продажи. Доказательством этому стал случай, когда в 2000 году песни альбома Radiohead Kid A появились на Napster за три месяца до официального выхода. Альбом, непоколебимый в своей экспериментальности и сильно отличающийся по стилю от OK Computer (на нем даже не было очевидных синглов), был довольно сложным, но, несмотря на миллионы бесплатных скачиваний, он все равно стал первым альбомом Radiohead, возглавившим американские чарты. До этого лучшим результатом у них было скромное двадцать первое место OK Computer. Napster явно не испортил его перспектив и, даже можно сказать, оказал ценнейшую рекламную услугу.
Индустрия постепенно поняла, что проиграла большую войну, и начала устанавливать отношения с «легальными» сервисами скачивания вроде Apple iTunes, запоздало присоединившись к финансовым потокам, появившимся благодаря росту популярности iPod.
Для розничных магазинов последствия стали катастрофическими. Большие сетевые магазины вроде Virgin смогли подписать договоры, чтобы продавать диски по более конкурентным ценам, а мелкие игроки – независимые магазины, которые поддерживали инди-сцену, – не выдержали конкуренции и исчезают. Лейблы же все никак не могут найти новую роль в музыкальной индустрии, и сейчас мы видим практически беспрерывный поток слияний и поглощений.
Radiohead не единственная группа, которая пользуется такой стратегией, вслед за ними такое же предложение сделал и Алан Макги из The Charlatans, – но самая популярная. К тому же в последние годы их офлайн-продажи пошли на спад. Вышедшие после Kid A альбомы Amnesiac и Hail to the Thief смогли получить в Америке только «золотой» статус, что заставило некоторых предположить, что новая стратегия может стать для группы способом компенсации спада популярности: они получат больше – если точнее, сто процентов доходов с онлайн-продаж, а не небольшую долю, которую ранее предлагал Parlophone.
