— Тайное убежище посольства. Мы в северном квартале столицы — Цинанари потерял интерес к моей перемотанной голове, достал катану из ножен и начал ее точить.
— После того, как Поднебесная объявила войну нашей стране, пришлось прятаться — Кико-сан закончила перевязку и села на скамейку рядом с братом.
Я оглядел комнату. Ничего особенного, стул, две скамейки, кровать, маленькое окошко, затянутое бычьим пузырем.
— Там еще одна комната есть, побольше — махнул в сторону двери Цинанари — Вашего ученого разместили вместе с моими самураями.
— И сколько у тебя солдат?
— Осталось пятеро.
— Насколько я помню в миссии было человек сорок.
— То-то и оно, что было. После высадке в Пусане, в Бейджине были волнения. Думаю, евнухи их и организовали. К посольству подошла толпа в несколько тысяч горожан. Вооружены чем попало, но очень злые. Среди них было много корейцев. Самураи сдерживали толпу полчаса, пока мы грузили документы и золото… Все погибли, как настоящие герои.
Помолчали.
— Что нам делать дальше? — Кико-сан сняла с жаровни чайник и налила всем чаю — Хандзо погиб, нас разыскивают по всему городу, у ворот наверняка заставы…
— Цинанари-сан, говорите, архив успели вывезти?
— Да.
— По Шаолиню есть донесения?
— Есть и много. Монастырь играет важную роль в местной политике.
— А словесные описание? Понятно, что не монахов, но хотя бы настоятелей.
— Должны быть, сейчас найду.
Пока старший Ходзе копался в ящиках с документами, я не мог оторвать глаз от Кико. Впервые после смерти жены, в моей душе что-то сдвинулось. Какие-то невидимые пласты психики пришли в движение, гормоны забурлили в крови. Красота плюс ум подействовали на меня, как мощный афродизиак. Девушка тоже что-то почувствовала. Красный румянец на ее щеках, учащенное дыхание — мне явно стоило присмотреться к ней поближе.
Чтобы в очередной раз отвлечься от посторонних мыслей, начинаю расспрашивать Кико-сан о ситуации в Японии. По первому впечатлению — система работает без сбоев. Симадзумо Хиро крепко взял власть в свои руки, вернул генералов вместе с существенным подкреплением на континент. Вторжение также продвигается успешно. Като Киёмаса вместе с Токугава Иэясу осадили последний крупный город в Корее — Пхеньян, столицу провинции Пхёнандо. Крепость пока еще держится, но бегство вана Чунджона из страны подорвало дух почти всех защитников королевства. И на севере и на юге наблюдается массовая сдача гарнизонов. Кое-кто из правительства уже успел перебежать на нашу сторону. Чунджон быстрыми темпами направлялся в столицу Китая, намереваясь своим личным присутствием поторопить Чжу Хоуцуна.
— А вот тут в игру вступаем мы — я вслух озвучил свои мысли и принялся потрошить тюки, сваленные у лавки.
— Вам что-то нужно? — подорвалась со своего места Кико-сан.
— Что-то поприличнее того, что на меня сейчас надето — я наконец, нашел добротный шелковый халат и новые шаровары.
— Убьем Чунджона? — у девушки загорелись глаза — Или Чжан Юна.
— Нет.
— Неужели Чжу Хоуцуна?!
— И еще раз нет. Хандзо никогда не повторялся. Вот и мы не будем.
— Как же мы тогда остановим армию в 50 тыс. человек?!
— Нашел! — Цинанари выудил из ящика свиток с донесениями о Шаолине и подал его мне.
Я взвесил его в руке. Приличный. На килограмм тянет. Так, что у нас тут…Ага, троевластие. Аж, три патриарха рулят монастырем.
Во-первых, Цзинь Ла Но. Начинал свою карьеру истопником. Шпион сообщал, что Ла Но является основателем нескольких стилей таких, как фэн-мо-кунь — шест демона, шао-хуо-кунь — шест горящей палки, кулак сливы мэй-хуа. Весьма искусен в боевых искусствах, владеет изогнутым мечом тао, пикой, шестом, прямым мечом цзянь, боевым серпом, а в равной степени и другими 18-ю классическими шаолиньскими видами оружия, в особенности прекрасно умеет использовать парные мечи тао.
Стал патриархом в смутные времена благодаря успешной борьбе с окружающими бандами, некоторые из которых выступали под антиправительственными лозунгами. Теперь понятно — это явно креатура Чжу Хоуцуна. Причем здорово разрекламированная. Лазутчик в донесении приводит легенду, в соответствии с которой Цзинь Ла Но лично победил некую «Армию красных повязок». Во время атаки монах схватил из жаровни горящую дубину, больше похожую на полено, и бросился прямо в гущу бандитов. Вращая горящей палкой с невероятной силой и скоростью, он сковал паникой силы «красных повязок», искусно нанося удары направо и налево, и в конце концов вынудил нападающих с позором бежать. За что Цзиню даже поставили прижизненный памятник в Часовой Башне.
Вторая фигура — Дао Кэнь. Пятьдесят шесть лет, также большой специалист в единоборствах. Уже в семь лет под руководством старших монахов Дао Кэнь усердно изучал кунфу, носил на обеих ногах медные монеты в качестве утяжелителей, каждый день прибавляя по одной монете. Когда подрос, поменял мелкие монеты на более тяжелые камни. Каждый день быстро забегал на вершину горы Ву Жу Фэн — а это около 400 метров над Шаолинем, затем, вернувшись, надевал на тело железную накидку, на запястья одевал стальные кольца, на ноги железные башмаки. И поэтому достиг в искусстве легкости передвижения высочайших результатов. После тренировок, Дао Кэнь в одиночку уходил в горное ущелье напротив монастыря под названием «озера пяти драконов», оттачивал там технику ладоней — толкал и бил воду в озере. Мог одним движением ладони толкнуть воду так, что она со звоном выплескивалась из озера. Когда позже нашлись люди, усомнившиеся в мастерстве Дао Кэня, он просто слегка взмахнул рукой, не касаясь тел, и три человека повалились на землю, словно подкошенные. Ну, это положим свист художественный, но очевидно, что второй патриарх также озаботился созданием эпоса о себе. Что там еще? Хорошо известен случай, когда Дао Кэнь участвовал в боях на лэй-тае — помосте для рукопашных соревнований. По словам ученика старого настоятеля Ши Дэ Чаня, Дао Кэнь и двое монахов-вусенов постарше случайно проходили через площадь, где был установлен помост. Как раз в то время там выступали бойцы вуданской школы рукопашного боя, традиционно считающейся конкурирующей по отношению к Шаолиню. Вуданцы уже победили всех известных мастеров города, пожелавших выйти на лэй-тай, и вели себя довольно вызывающе. Увидев шаолиньских монахов, принялись издеваться над ними, провоцируя на соревнование, оскорбляли шаолиньское искусство. Чтобы поддержать честь монастыря, старшие тренера решили выставить на поединок молодого Дао Кэня. Известно, что в схватке монах серьезно повредил ногу, однако сумел сконцентрироваться и нанес несколько мощных ударов ладонью в грудь противнику. У того пошла кровь горлом и схватка была остановлена за победою Дао Кэня.
И последний персонаж нашего марлезонского балета — Ба Фуй. Мирская фамилия Чжан. Родом из провинции Шаньси. С детства будущий настоятель обладал отличной памятью, едва ли научившись читать, мог с первого взгляда понять смысл текста, за что в родных местах был прозван «мудрым ребенком». В 16 лет специальным императорским указом был призван ко двору и получил должность в аппарате управления государством — ни много, ни мало, его назначили управляющим всей монашеской общиной в монастырях близ горы Сун-Шань Шаоши, куда, естественно, входил и Шаолинь. Вот такой вот вундеркинд.
