— Героя из себя строишь? — спросил Иан Вонг.
— Ну, какой из меня герой, — пожал плечами Эрик.
— А вот сейчас и узнаем!
Удар без замаха, и не с правой руки, как можно было ожидать, а с левой. Но Эрик характер атаки угадал и сместился вправо, одновременно нанося удары левой рукой и правой ногой. Кулак в бок, мыском ноги под челюсть, и, завершив свой "выпад", Эрик ныряет под ноги бездарно сгрудившимся перед ним оппонентам. Двоих он тут же свалил, как кегли в кегельбане, проскользнул мимо третьего и оказался лицом к лицу с отскочившей назад Клодиной. Жалко было портить такую красоту, но на войне, как на войне. Эрик нанес два стремительных, но не слишком сильных удара по лицу — синяк под глаз и сломанный нос, — и сразу же развернулся к Мельникам. Эти атаковали его одновременно с двух сторон. По-видимому, привыкли работать в паре, и на несколько мгновений Эрик попал под жесткий — прямо сказать, убийственный для любого другого парня, — прессинг. Били они его грамотно и сильно, но их подвел темп. Эрик был, в принципе, быстрее. Он видел их несколько замедленными по отношению к самому себе, и опережал в движении. Поэтому принимал удары на предплечья, а через секунду или две начал отвечать, и сразу же оказалось, что они действительно спортсмены, а не бойцы. Держать удар по-настоящему не умели и были чувствительны к собственной боли и особенно — к крови. Достаточно было разбить Андрею нос и рассечь Вере губу, и оба два сдулись, как проколотые шарики. Теперь их на какое-то время можно было оставить в покое — пусть зализывают раны, — и попытаться максимально быстро и эффективно вывести из строя массовку. Тогда можно будет добить Вонга и вернуться к Мельникам. Однако планам его не суждено было сбыться.
— Прекратить!
Приказ ударил, как хлыст.
— Кадеты, смирно! Руки по швам!
Тот, кто отдавал приказы, умел это делать и, судя по интонации, был уверен в своем праве их отдавать. Это даже Эрик уловил, что называется, с полуслова. Отскочил в сторону, чтобы кто-нибудь не вмазал по инерции. Встал смирно, прижал руки к бокам. Все остальные тоже отреагировали, хотя и не так быстро, как он. Застыли кто где, но все, как и Эрик, смотрели на дверь, в проеме которой стояла высокая стройная девушка в темно синей форме со знаками различия гардемарина действительной службы. Если бы не ее властный тон и безукоризненная внешность — не красавица, как Клодина, но порода чувствуется, — Эрик мог бы еще засомневаться. Но по совокупности признаков решил, что девушка только что вернулась с летней практики. Кадетам, перешедшим на четвертый курс, перед выходом на практику присваивали звание гардемаринов, что позволяло при выпуске сделать их всех младшими лейтенантами. Все это Эрик знал теоретически, но, глядя на девушку, решил, что так оно и есть. Что ж, она офицер, а они кадеты первого года обучения, все права у нее.
— Ты! — указала она пальцем на Эрика. — Представься!
— Эрик Минц, ваше благородие!
— Что здесь происходит, кадет Минц?
— Учебный спарринг, госпожа офицер.
— Господин!
— Прошу прощения? — не понял Эрик.
— На флоте есть только господа… К которым обращаются по званию
[8].
— Так точно, господин гардемарин, — исправил свою оплошность Эрик.
— Так-то лучше, — холодно заметила девушка-гардемарин и повернулась к другим участникам драки.
Сейчас Эрик ее уже рассмотрел. Первое впечатление оказалось верным. Высокая, стройная — или, возможно, поджарая, — с узкими бедрами и маленькой грудью. Не красавица, но правильные, чуть жестковатые, возможно, даже хищные черты лица выдают породу, чем бы это ни было на самом деле. Происхождение явно европейское, без примесей "чужой крови", волосы светло-русые, глаза серые, кожа белая.
— Ты! — палец указывает на Клодину Люфор, лицо которой было залито кровью и соплями.
— Клодина Люфор, господин гардемарин, — прогундосила блондинка в разбитый нос.
— Ваша оценка обстановки, кадет.
— Учебный спарринг, господин гардемарин, сэр.
— Что-то пошло не так? — На этот раз палец указывает на Веру Мельник.
— Так точно, ваше благородие! Увлеклись!
— Жалобы? Претензии?
— Никак нет! — сразу за всех отвечает Клодина, остальные молчат, подтверждая этим ее слова.
— Вольно! — командует девушка-гардемарин. — Разойтись!
На этом все, собственно, и закончилось. Причем, речь шла не только о драке, и даже не столько о ней. Неожиданно все оставили Эрика в покое, и произошло это сразу вдруг, как если бы кто-то облеченный властью отдал такой приказ. Но никаких разговоров на эту тему — даже шепотом или вполголоса, — Эрик не услышал. Никто ничего об этом не говорил, не обсуждал случившееся и ни на что не намекал, просто вдруг все прекратилось, как отрезало. Было одно, стало другое. И более того. Если абсолютное большинство кадетов, включая бывших антагонистов, относилось к Эрику индифферентно — есть и есть — кое-кто внезапно проявил к нему очевидный дружеский интерес. Выглядело это более, чем подозрительно, но по факту, сблизиться с Эриком захотели Андрей и Вера Мельник.
Сначала предложили вместе потренироваться.
— Драться с тобой, себе дороже, — беззлобно усмехнулся светловолосый и светлоглазый Андрей. — Махаться не будем, будем тренироваться.
И действительно, пошли в зал и без злобы и остервенения выполнили несколько спаррингов. Оценили технику друг друга, обсудили достоинства и недостатки двух разных стилей и начали тренироваться вместе. Вера учила Эрика правильным движениям, что оказалось весьма полезно, так как на занятиях по самообороне тренер обучал кадетов именно правильному бою, и здесь навыки Эрика никак не подходили. Но вот на личных тренировках брат и сестра Мельники хотели освоить именно технику и тактику уличной драки. И тут экспертом и наставником выступал уже Эрик.
Слово за слово. Стали общаться и вне тренировочных залов. Но Эрик все-равно держал ухо востро. К Вере — а она, как назло, была красивой девушкой, — относился по-дружески, но без панибратства. Вел себя сдержанно, не давая повода заподозрить в "ухаживаниях". С остальными — еще несколькими парнями и девушками, составлявшими круг общения брата и сестры Мельник, — было и того проще. С ними Эрик вел себя ровно: не друг, не враг и не чужак. Свой, но сблизиться по-настоящему даже не пытался. Простое знакомство, чуть окрашенное дружескими чувствами, его вполне устраивало, их, похоже, тоже.
* * *
Учиться в академии оказалось не только увлекательно, но и приятно. Хорошие преподаватели, интересные предметы. Отличное техническое оснащение классов и тренировочных залов и великолепные — в особенности, на взгляд Эрика, — условия жизни. Кадеты жили в дортуарах на четверых с примыкающим к спальне санузлом. Удобные кровати, общее и индивидуальное освещение, кондиционирование воздуха. В помещениях академии никогда не бывало ни слишком жарко, ни слишком холодно: температура воздуха и его химический состав, как, впрочем, и освещение, отвечали стандартам, принятым на кораблях ВКС. К этому кадетов и приучали.
