— Твои раны пустяк, — Вера смотрела ему прямо в глаза и, хотя, вроде бы, шутила, ни разу не улыбнулась. — Думаю, ради того, чтобы немного меня повалять, ты бы стерпел.
— Я тоже так думаю, — кивнул Эрик. — Так ты меня поцелуешь?
— Почему бы тебе самому меня не поцеловать?
— О, как! — Эрик сбросил ноги на пол, встал, потянулся, оценивая ущерб, нанесенный его здоровью полученными в бою ранами, и решил, что "поцелуй стоит боли".
В следующее мгновение он чуть нагнулся к Вере, аккуратно достал ее из койки, приподнял, поднося к себе, почувствовал острую боль в спине и плече, но, разумеется, превозмог, потому что полные губы девушки оказались так близко к его губам, что устоять было просто невозможно. Ну, он и не устоял. И, возможно, хотя и необязательно, что одним поцелуем они бы не ограничились, но их прервал ее собственный коммуникатор.
— Вот же черт! — улыбнулся Эрик, опуская Веру на ноги. — На самом интересном месте!
— Это ты, Эрик, забыл, где у меня "самые интересные места", — улыбнулась в ответ раскрасневшаяся девушка. — Но не волнуйся, я тебе о них напомню.
— Лейтенант Мельник! — сказала она в коммуникатор, активируя связь, а Эрик подумал, что при ее смуглой коже, Вера и краснеет не так, как все.
— Так точно! Рядом, — продолжала она тем временем разговор. — Есть принять к исполнению!
— Пошли! — повернулась она к Эрику, закончив разговор. — Нас ждет адмирал.
— Нас? — удивлённо переспросил Эрик.
— Кто-то настучал, что ты у меня. Приказано прибыть вместе.
Однако путь от обиталища младшего офицера, до адмиральской каюты оказался неблизким. Даже со скоростными лифтами и прочей машинерией дорога заняла тридцать две минуты. Но, в конце концов, они прибыли на место. Вера приложила свой чип-идентификатор к контроллеру, около которого стоял один из двух бойцов охраны, и они прошли в приемную. Адъютант адмирала предложил им обождать, указав на кресла, выставленные вдоль одной из стен, и доложил Моргенштерну. А еще через двадцать минут они вошли в просторный кабинет адмирала. Доложились, как положено, и встали напротив стола, за которым сидел старый адмирал. Моргенштерн осмотрел их обоих, не скрывая своего интереса, потом щелкнул какой-то кнопкой на пульте, и на большом стенном экране возникло изображение другого кабинета. Там за не менее солидным столом сидел адмирал Мельник.
— Не возражаете, если в нашем разговоре поучаствует командующий флотом метрополии?
— Никак нет! — строго по уставу ответил Эрик, поскольку он был старше Веры по званию, и отвечать на вопрос, пусть даже насквозь риторический, должен был именно он.
— Хорошо, — дернул губой Моргенштерн. — Тогда первый вопрос. Насколько серьезно вы ранены, лейтенант?
— Оба ранения легкие, господин адмирал.
— Пока поверим вам на слово, но по окончании беседы извольте посетить лазарет. Без медицинского освидетельствования о полетах можете забыть.
— Есть, посетить лазарет.
— Отлично, — кивнул адмирал и бросил быстрый взгляд на Мельника, который в разговоре не участвовал, но смотрел и слушал с интересом. — Переходим ко второму вопросу. Система жизнеобеспечения ракетоносца "Лот 3" утверждает, что капитан 1-го ранга Август Бём погиб пятого августа в 18.17 локального времени системы Парацельса. Кто же, тогда, командовал бригадой в бою?
— Лейтенант Минц, господин адмирал, — отрапортовал Эрик. — Принял командование в 18.23 локального времени согласно пункту 1–7 регламента.
— Бортовой журнал подтверждает это заявление, — прокомментировал Моргенштерн, и тут же задал следующий вопрос:
— Почему, лейтенант, вы не передали командование старшему по званию?
— На "Лоте 3", господин адмирал, находились бригадный разведчик и инженер-связист. Расчёт оперативной ситуации требовал участия капитан-лейтенанта Корвина, и занял у него около пяти минут. Перестройка систем связи потребовала бы, как минимум, десяти дополнительных минут, но у нас их не было. Учитывая время, потребное на организацию атаки на корабли противника, "Аскалон" столько бы не продержался. В условиях острого дефицита времени, я принял решение применить чрезвычайный протокол согласно пункту 1–7 регламента.
— Три корабля противника, и это по минимуму, — как бы размышляя вслух, заметил прервавший затянувшееся молчание адмирал Мельник.
— Безупречное командование бригадой в бою, — продолжил за ним Моргенштерн, — а также спасение крейсера "Аскалон", на борту которого находилась…, - усмешка, — прошу прощения, на борту которого находился командующий 8-й эскадрой адмирал Моргенштерн.
— И это, не считая, "подвига самопожертвования", — добавил Мельник, — и трех ранений.
— Прошу прощения, господин адмирал, — позволил себе внести уточнение Эрик, — два ранения, в плечо и в бедро.
— А голова что, не считается? — удивился Мельник.
— Прошу прощения, — сдал назад Эрик. — С головой действительно получается три.
— Кто будет писать представление? — Закрыл тему Моргенштерн.
— Полагаю, писать следует вам, как непосредственному участнику событий, — предложил Мельник.
— Сочту за честь, — кивнул Моргенштерн. — Два дополнительных вопроса…
— На ваше усмотрение.
— Тогда, до встречи!
Настенный экран погас, и Моргенштерн перевел взгляд на Эрика:
— К вашему сведению, лейтенант. Я переношу свой вымпел на крейсер "Финист"
[58]. 8-я эскадра переходит в состав флота метрополии, а вашей судьбой уже интересовались люди из министерства двора. Чаю, понимаете, кто проявляет к вам особый интерес.
— Так точно!
На самом деле, от напряжения у Эрика снова разболелась голова, и он плохо воспринимал окружающую действительность. Соображал он тоже не слишком хорошо, но намек на венценосца, вроде бы, понял правильно.
— Хорошо, — как бы в раздражении, шевельнул верхней губой адмирал. — Не для протокола. Что за фигню содержат записи системы жизнеобеспечения?
— Я не… — начал было Эрик, но вовремя вспомнил, с кем говорит. — Не могу знать, господин адмирал!
— Непременный контроль зафиксировал двукратное применение вами комплекса "3-2-7". Купаж "Берсеркер", если помните.
— Так точно! — У Эрика вновь поплыло сознание, но он держался.
— Это запрещено, разве нет?
— Прошу прощения, господин адмирал, но у меня не было выбора, а дело все равно шло к концу…
Слева рядом охнула Вера, до которой дошло, о чем идет речь. А речь шла об очень простых вещах. О том, например, что, если бросаешь ракетоносец в самоубийственную атаку, уже все равно, от чего склеишь ласты, от взрыва противоракеты или от передоза боевой химии.
