Я ничего не сказала, но чувствовала, что его глаза внимательно наблюдают за мной. В них светилась какая-то, как мне показалось, саркастическая усмешка. Мне стало не по себе, как будто я соприкоснулась с чем-то не вполне пристойным. Мои чувства были в беспорядке. Я не до конца понимала, правильно ли истолковала его слова, но зная, какой это порочный человек, была уверена, что права.
Мы подошли к склону, на верху которого находился госпиталь, и здесь я еще раз поблагодарила его за любезность, стараясь, чтобы мои слова звучали как можно более формально.
– Вот и пришел конец вечеру, который мог бы быть совсем другим, – произнес он. – Обыкновенный вечер… Чего и ждать от такой связанной условностями особы, как вы.
– Ничего иного и не следовало ожидать, – возразила я. – Благодарю вас еще раз.
Он задержал мою руку в своей.
– Все могло кончиться иначе, мисс Плейделл.
– Что касается меня, то нет.
– Ну, ничего, – сказал он. – Это только начало.
Я молча повернулась и ушла.
Торопясь в свою спальню, я жалела о том, что мне не удастся побыть одной. Хоть нас и осталось уже совсем мало и места стало больше, возможности уединиться все еще не было.
Элиза лежала на диване. При звуке моих шагов она открыла глаза.
– А где Генриетта? Я думала, вы поехали вместе.
– А разве она еще не вернулась?
– Нет.
– Мы разделились. К нам присоединился доктор Адер, и мы потеряли Генриетту и Филиппа Лабланша.
Она подняла голову и изумленно уставилась на меня.
– Так вы были одна… с доктором Адером?
Я кивнула.
– Ах, Элиза, я так устала!
– Гм-м, – пробурчала она и снова легла.
Больше она ничего не сказала, но я знала, что она не спит, так же, как и я.
Я все думала о прошедшем вечере. Доктор Адер сказал, что я оставила Обри. Но ведь это несправедливо! Почему у него создалось такое впечатление? А потом это его странное предложение… Наверное, он всегда так ведет себя с женщинами, подумала я. Он считает нас всех своими рабынями. Ведь он жил на Востоке и наверняка усвоил местный стиль поведения. Я видела восточных женщин. Они носили длинную паранджу, их лица скрывала густая чадра, и видеть их мог только хозяин. Доктор Адер жил среди этих народов и наверняка относился к женщинам так же, как мужчины Востока. По его мнению, мы созданы только для того, чтобы удовлетворять прихоти мужчин, и в особенности прихоти его самого, Дамиена Адера. Мы случайно оказались вместе в Константинополе. А вот случайно ли мы потеряли наших спутников, или он все это подстроил? Он считал, что я буду легкой добычей. Как он сказал?.. Кажется, что я подавляю свои естественные желания, пытаясь стать сестрой милосердия. Какая дерзость! И он еще намекал на возможность каких-то отношений между нами… Я и раньше его ненавидела, теперь же – вдвойне.
Мне казалось, что меня жестоко избили. Он глубоко ранил меня неосторожными словами о моем браке.
Генриетта вернулась очень поздно.
Она подошла к моей кровати и наклонилась посмотреть, сплю я или нет. Я притворилась, что сплю. Я понимала, что она начнет задавать вопросы о том, как прошел вечер, а мне хотелось привести в порядок свои чувства перед тем, как отвечать.
Как я и ожидала, на следующий день на меня обрушился град вопросов – Генриетта жаждала получить как можно больше информации.
– Что случилось? Вы стояли рядом с нами и вдруг куда-то исчезли.
– Даже не знаю, как это получилось. Мы подумали, что вы ушли.
– Филипп помогал мне пробираться через толпу, и я думала, что вы идете за нами.
– Теперь я вспоминаю, что мы на минуту остановились, чтобы полюбоваться видом бухты.
– А, должно быть, именно тогда мы и потеряли друг друга. И что же было дальше, Анна?
– Ну, доктор Адер подумал, что вы можете пойти в один известный ему ресторан. Он сказал, что это – любимое место Филиппа… В общем, что-то в этом роде. Мы пошли туда и пообедали вдвоем.
– Вы были наедине с доктором Адером! Анна, это просто восхитительно!
Я промолчала.
– Он такой обворожительный! Конечно, Филипп тоже по-своему хорош, но все же… Ну и что было дальше?
– Мы просто пообедали, поговорили и пошли домой, – объяснила я. – Я вернулась в госпиталь задолго до вас.
– Да, я знаю. Вы уже спали, когда я пришла. А о чем же вы беседовали?
– О… госпитале.
– А мне казалось, что вам было бы приятно хоть на время отвлечься от нашей рутины.
– Но ведь он врач, и для него это важно.
– Вы, должно быть, в восторге от вечера! Я опять ничего не ответила.
– Будь я на вашем месте, – с воодушевлением продолжала Генриетта, – я бы очень волновалась. Только подумайте – ведь он пережил такие невероятные приключения, жил в гареме и вообще… Я с таким удовольствием поболтала бы с ним!
– Вы с большим удовольствием болтаете со всеми. Она рассмеялась.
– Ну, а с ним я поболтала бы с еще большим удовольствием. Мне кажется, он самый удивительный человек на свете…
Я была не в силах и дальше слушать эти панегирики, поэтому сказала, что мне надо вернуться к работе в палатах.
Примерно через неделю нам объявили, что мы можем отправляться домой, в Англию. С нами ехало и большинство раненых. Лишь очень немногие оставались в Ускюдаре.
Чем ближе был отъезд, тем рассеяннее становилась Генриетта. Меня не покидала уверенность, что она хотела бы остаться в Турции.
Состояние Генриетты не ускользнуло и от Элизы, и она поделилась со мной своими наблюдениями.
Я думаю, она беспокоилась обо мне. Ей казалось, что мне следует выйти замуж за доктора Фенвика. Ничего лучшего, по ее мнению, и желать не стоит.
– Я вам сто раз говорила, – энергично наседала на меня Элиза, – что вы из тех женщин, у которых должна быть семья. Вам нужны дети, и они у вас будут. Конечно, я понимаю – доктор Фенвик, как говорится, не тот лихой парень, за которым пойдешь на край света. Но ведь не в этом дело! Жизнь вообще – сложная штука. Я знаю это как никто другой, и я вам еще раз повторяю – когда девушке попадается стоящий человек, она не должна долго раздумывать, а хватать то, что ей предлагают, пока парня у нее не увели. Такие люди на дороге не валяются.
Меня не обижало, что Большая Элиза вмешивается в мои дела. Мне даже нравилось, что она взяла меня под свое крыло.
Я заинтересовалась ее планами на будущее и однажды прямо спросила об этом.
Элиза пожала плечами.
– Может, поступлю работать в одну из этих новых больниц, о которых столько говорят. Теперь-то я определенно могу сказать – опыт у меня имеется. А может, вернусь к своему прежнему ремеслу. Кто знает, как жизнь повернется.
