— Уверена, что эту он не знает, — с улыбкой заверила его девушка. И хорошо поставленным голосом продекламировала:
Мой первый стих в бутыль налит,
Ему бокалов ведом звон.
Он кровь и душу веселит,
Но постепенно клонит в сон.
Последний слог — о месте том,
Где много парков и аллей.
Там не один построен дом,
Но нет ни пастбищ, ни полей.
Кто догадался, плод воспел,
Что свеж и сладок, если спел.
Дочитав, она замерла, самодовольно оглядывая окружающих. Не думаю, однако, чтобы молодые люди оценили прелесть ее голоса; все трое стояли, нахмурившись, торопясь скорее разгадать загадку.
— Значит, плод, — пробормотал Роджер. — Странно, все названия, которые приходят мне в голову, слишком коротки…
Раскладывая по специальным посудинам принесенное с кухни мороженое, я не слишком прислушивалась к весьма туманным намекам, которые делала Кларисса в ответ на вопросы кавалеров. Гораздо интереснее было искоса наблюдать за жестами и мимикой последних. Хотя, положа руку на сердце, наблюдала я в основном только за одним из них и не думаю, чтобы причиной, побудившей меня это делать, в действительности была любознательность.
— Золушка, чего ты ждешь? — шепнул суетившийся рядом Пончик.
Я рассеянно кивнула и, взяв в руки поднос, на котором были расставлены высокие стаканы с мороженым, отнесла его на изящный белый столик, возле которого расположились игравшие. Убедившись в том, что посуда расставлена, как положено, я забрала опустевший поднос и успела сделать несколько шагов в обратном направлении, когда обнаружила, что моя нога наступила на что-то, явно отличавшееся от гравия и травы.
— Простите, ваше высочество, — пробормотала я, резко отступая и испуганно поднимая глаза… и вздрогнула. Уж слишком ярко мне вспомнился другой эпизод: веселая музыка, сотни свечей, красивые наряды, и дама в роскошном белом платье, наступившая на ногу своему кавалеру.
Но принц, к счастью, не заметил сходства. Как и всегда.
— Прощу, но при одном условии, — негромко сказал он, как бы невзначай отводя меня в сторону от остальных, ближе к затухавшему уже костру.
Я выжидательно подняла глаза.
— Если ты скажешь мне разгадку этой чертовой шарады, — невинно пояснил он.
— А почему вы решили, будто я знаю разгадку? — Я постаралась напустить на себя не менее невинный вид.
— Знаю, и все. Представь себе, это было видно по твоему лицу.
— Неужели у меня такая выразительная мимика?
— Представь себе. Когда захочешь что-нибудь от меня скрыть, надень на лицо вуаль.
Я снова вздрогнула, но он опять ничего не понял.
— Ну, хорошо, — призналась я, — но если я вам скажу ответ, это будет нечестно. Господам Роджеру и Иану никто не подсказывает.
— Они могли спросить тебя точно так же, как это сделал я, — невозмутимо возразил принц. — То, что им это не пришло в голову, — их личная проблема.
— И все-таки, мне кажется, они бы не согласились с вашими рассуждениями.
— А разве тебе так важно, с чем бы они согласились?
Я искоса посмотрела на принца. М-да, чем-чем, а нехваткой уверенности в себе этот молодой человек не страдал. Что, впрочем, неудивительно; ему это было не положено по статусу.
— Ну, ладно, так и быть, — подумав, согласилась я. — Значит, вы обещаете не держать на меня зла за отдавленную ногу?
— И за все ноги, отдавленные в будущем, чьими бы они ни были, — заверил он.
— Хорошо.
Я подошла к своему столу, вытащила из миски гроздь винограда и подержала ее в воздухе. Сначала он не понял, зачем я это делаю; потом схватился за голову.
— Виноград! — воскликнул он. — Сладкий плод… «Ему бокалов ведом звон»… Ну, конечно же! Как же я мог до этого не додуматься?
«И в самом деле, как же это ты мог!» — сказала бы я, будь на его месте Портняжка или Пончик. Но это был наследный принц нашего королевства, поэтому я ограничилась тем, что неодобрительно поцокала языком и многозначительно развела руками.
— Ладно, с меня причитается, — пообещал он и поспешил возвратиться к гостям. Я же осталась у стола, перекладывать фрукты и гадать, что же это мне такое причитается.
Пытаясь переварить все то, что только что произошло, и вновь и вновь прокручивая в голове обрывки то его, то моих фраз, я даже прослушала, как принц объявил, что знает правильный ответ. Я лишь вскользь успела заметить, как леди Кларисса вручает ему перстень, такая довольная собой, словно это не принц, а она только что разгадала шараду. Но то, что последовало за этим, я видела хорошо.
— Вы ведь еще обещали победителю какой-то сюрприз, — заметил Роджер.
Кларисса, как видно, только и ждавшая, чтобы кто-нибудь об этом напомнил, довольно улыбнулась.
— Это верно. И мой сюрприз такой.
Больше ни слова не говоря, она подошла к принцу, положила руки ему на плечи и поцеловала его в губы. Недолго, но вполне профессионально, на мой скромный взгляд. Я отвернулась, закусив губу. Безумно захотелось что-нибудь разбить, скажем, фарфоровую вазу или с десяток тарелок. Не знаю, на кого я в тот момент злилась в первую очередь — на Клариссу, принца или саму себя. Ну почему я никогда не могу отказать человеку в просьбе, даже когда знаю, что это обернется против меня?! Я подняла на принца хмурый взгляд, пользуясь тем, что он в тот момент, ясное дело, смотрел совсем в другую сторону. Ну, ваше высочество, чтобы я еще хоть один раз что-нибудь вам подсказала! Ни одного слова от меня не дождетесь.
Однако такого решения мне было мало. Я чувствовала, что просто обязана что-нибудь сделать, и чем скорее, тем лучше, иначе я за себя не отвечаю. Ответ пришел сам собой; недаром я лишь несколько мгновений назад вспоминала подробности нашей последней беседы. Взяв вазу с фруктами, я решительно двинулась к белому столу. Опустив ее на свободное место, пошла в сторону, якобы глядя в пространство, приблизилась к принцу… и со всей силы наступила ему на ногу. Он шумно втянул ртом воздух: все-таки башмаки у меня что надо, крепкие, это вам не какие-то там серебристые туфельки.
— Ох, простите, ваше высочество, — быстро извинилась я, не слишком стараясь изобразить раскаяние, и вновь направилась к своему столу. Уже значительно более довольная.
— Какая она неуклюжая! — процедила Кларисса, с отвращением глядя мне вслед.
Принц безразлично пожал плечами.
— Она одна из немногих умных женщин, которых мне доводилось видеть.
Когда растешь в окружении людей, которые тебя терпеть не могут, хороший слух — это не роскошь, а необходимое условие выживания. Однако я изо всех сил постаралась, чтобы услышанное никак не отразилось ни на моей походке, ни на осанке. Лица же моего, к счастью, никто из гостей видеть не мог. Сейчас я готова была простить ему все, что угодно, даже этот злосчастный поцелуй. Тем не менее, я разрывалась между противоречивыми чувствами. С одной стороны, мне хотелось летать, и в тот момент никто не смог бы доказать мне, что человеку это не дано. С другой стороны, за державу обидно. Многие мужчины почему-то совершенно убеждены в том, что слабый пол уступает им не только в физической силе, но и в уме. Причем по какому-то совершенно непонятному стечению обстоятельств таким заблуждением зачастую страдают именно стоящие мужчины. Разумеется, многие женщины бывают подобным же образом убеждены, что ум — это, напротив, привилегия именно их пола. Только они значительно реже говорят об этом вслух, считая сей факт лишним подтверждением собственной правоты в данном вопросе. В конечном счете, я нашла способ разрешить проблему, связанную со спорным высказыванием его высочества. В конце концов, здраво рассудила я, пускай пребывает в заблуждении. Если он, пусть даже ошибочно, считает меня исключением из общего правила, — это ведь только мне на руку. Так чего же я переживаю? О более глобальной справедливости можно будет позаботиться и позже.
