— Уходи, Ранкара. Уходи и никогда больше не возвращайся.
— Думаешь, ты можешь мне приказывать? Я все равно сделаю так, как хочу. Неужели ты думаешь, глупая девчонка, что сумеешь мне помешать?
— Сумею!
Я метнула взгляд в сторону волшебного зеркала. Ранкара расхохоталась.
— Один раз ты уже пробовала. Забыла, с каким треском провалилась твоя попытка?
— Помню. Но вот тебе еще одна ложь, Ранкара. Ты сказала, что я — безалаберная ученица. Отчасти это так, но кое-чему я все-таки учусь.
Я извлекла из кармана свое самое главное сокровище: маленький коробок с одной-единственной спичкой. Короткое чирканье — и на конце деревянной палочки загорелся огонек. Вопреки всем правилам безопасности, я снова поднесла спичку к коробку. А, едва он вспыхнул, запустила его прямо в зеркало.
Глаза Ранкары расширились, она бессильно всплеснула руками.
— Что… что ты наделала?!
По зеркалу, будто круги по воде, разбегались от центра к краям разноцветные полосы. Затравленно оглядевшись, жрица метнулась к этому сгустку магии, не замечая ничего на своем пути. Опрокинула стул, споткнулась, но почти не замедлила бега, и запрыгнула в раму в самый последний миг. Стоило ее силуэту раствориться с той стороны «стекла», как зал озарила нестерпимо яркая вспышка. Я вынужденно зажмурилась, а открыв глаза, обнаружила, что зеркало исчезло. Ни осколков, ни недавних всполохов, ни Ранкары, ни даже нашего собственного отражения. Только прежнее золоченое обрамление, но внутри — пустота, позволяющая увидеть противоположную стену.
— Браво, девочка, — тихо сказал кот. — Тебе это удалось. Ты сумела навсегда изгнать из замка Ранкару.
Эти слова не принесли ни гордости, ни торжества, ни даже чувства неловкости, только облегчение. Стало быть, Ранкара сюда не вернется, не возникнет внезапно из какого-нибудь незаметного угла.
Я снова опустилась на колени рядом с Ингваром. Он лежал точно так, как и прежде, смертельно бледный и неподвижный.
— Он умрет? — спросила я у кота, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Скорее всего, — печально признал тот, подтверждая сказанное жрицей.
— Это я виновата. — Я обхватила себя руками, но согреться от того холода, что охватил мою душу, было еще труднее, чем от магического мороза. — В чем-то Ранкара права. Я не должна была здесь появиться. Если бы не я, ничего этого бы не случилось. Это же надо было — попасть сюда по нелепой ошибке и всем все испортить.
Я закрыла лицо руками. Первые слезинки уже застилали глаза мягкой пеленой. Пожалуй, пелена эта была даже желанной. Видеть мир таким, каким он стал, не хотелось. Почему Ингвар должен погибнуть? Как получилось, что к гибели его привела именно я?
— Ну вообще-то, уж если мы заговорили сегодня о лжи… — многозначительно протянул Барсик. Он тоже перебрался поближе к королю и прижался к его боку, согревая своим теплом. — Никакой ошибки не было.
— То есть как? — встрепенулась я, несмотря на то, что в сущности это мало что меняло. — Разве не Кая должны были забрать волшебные сани?
— Привести наместнику ученика должен был я, — напомнил кот. — По официальной версии я, конечно, все напутал. Но на самом деле я тебя выбрал, Герда.
— Выбрал? — удивилась я.
Слезы текли по щекам и не давали приглядеться: дышит ли Ингвар, или уже нет? Я немного передвинулась, тихонько, с удивившей меня саму нежностью приподняла его голову и положила себе на колени. Если он все еще что-то чувствует, лежать в таком положении должно быть удобнее.
— Я долго к тебе присматривался, — подтвердил Барсик. — У меня был приказ доставить в замок ученика, но я надеялся, что смогу найти кое-кого другого. Человека, который сумеет напомнить герцогу, что такое жизнь, тепло, общение, забота.
— И почему же ты выбрал именно меня?
Отзвук любопытства заставлял задавать вопросы, хотя судьба короля беспокоила меня сейчас гораздо сильнее событий месячной давности.
— Трудно точно сказать… Кошачья интуиция, наверное. Ну, для начала, ты дерзкая, а значит, не пошла бы у короля на поводу.
Я тихонько хмыкнула. Ну вот, даже для объяснения лестного, казалось бы, выбора, кот приводит, мягко говоря, сомнительные достоинства. Впрочем, он быстро исправился.
— Дальше: в тебе много тепла. Я видел, как ты ухаживаешь за собакой — глуповатой животиной, если тебе интересно знать мое мнение. Да и то, как ты полезла спасать незнакомого кота чего-то да стоило. И, наконец, ты достаточно юна и хрупка, чтобы вызвать в короле стремление опекать и даже защищать… Ах, да, совсем забыл. Еще ты хорошенькая. А я, знаешь ли, всегда питал слабость к хорошеньким женщинам.
— Помолчи, не то запущу в тебя тапком, — огрызнулась я.
Мягко погладила Ингвара по белым волосам. Он не шелохнулся, и я осторожно опустила его голову на пол. Не вставая с колен, передвинулась и расстегнула две пуговицы рубашки, чтобы приложить ухо к груди. Сердце стучало, но очень редко. Настолько, что я почти успела утратить надежду, когда услышала совсем тихое биение.
— Жив, — одними губами прошептала я Барсику.
— Я знаю, — ответил тот. — Чувствую.
Но по его голосу, как и по человеческому выражению кошачьих глаз, было ясно: это ненадолго.
— Твои старания были напрасны. — Слезы текли по лицу в три ручья, и я уже не видела смысла в попытках протереть глаза. — Я ничем не смогла помочь, только навредила.
— А вот тут ты очень сильно ошибаешься, — серьезно возразил Барсик.
Его прервал топот шагов.
Пришлось все-таки избавиться от пелены слез, чтобы увидеть, как в зал вбегают Кай и Элин. Значит, они тоже сумели спрыгнуть и, несмотря на все опасности, последовали за мной. А может быть, им даже удалось каким-то образом развернуть магические сани?
Оба застыли, увидев царящий кругом разгром, распростертого на полу Снежного короля и нас с Барсиком подле него. Я подняла руку, приветствуя их и предлагая подойти ближе. Они приняли приглашение, на этот раз ступая медленно и почти бесшумно.
— Ты не погубила его, а спасла, — продолжал кот, вновь завладев моим вниманием. — Благодаря тебе он снова стал собой, а в замок вернулась жизнь. Благодаря тебе он вызвал Хлад на поединок и, что бы там ни говорила Ранкара, вышел победителем. Думаешь, это сражение было нужно только ради тебя? — Барсик, опять совсем по-человечески, покачал головой. — Я сто лет ждал, когда он сбросит с себя оковы Хлада. Правда, подозревал, что это может случиться только так. — Он грустно посмотрел на неподвижного короля. — Надеялся, что выйдет по-другому, но… тут уж, видно, ничего не попишешь.
В боку закололо, я приложила руку к груди и прикрыла глаза. Сердце болезненно сжалось — от безысходности, от осознания, что хозяин замка так и не сможет в полной мере ощутить пьянящий вкус своей свободы. А я никогда не смогу по-настоящему узнать Ингвара, которого видела до сих пор лишь сквозь призму Снежного короля. Наместник Хлада был равнодушен, бесстрастен, жёсток и порой жесток. Ингвар-человек был совсем другим, и за последний месяц мне нередко удавалось замечать его реакции, поступки, мимику, отношение к тем или иным вещам. Но собрать эту мозаику воедино, похоже, не приведется никогда. И до чего же трудно понять, почему мне так отчаянно жаль этого герцога, которого я, в сущности, как следует и не знала.
