— Попытаться — можно, — уточнил Ингвар. — Я больше не наместник Хлада, но магический дар остался при мне. Нужно впитать энергию, которая прежде поддерживала снег, сосредоточить ее в одной точке, а потом рассеять. Колдовство было очень мощным, и обещать, что мне удастся его развеять, я не могу. Но попробовать необходимо. Я все еще отвечаю за свое герцогство. В первую очередь — за тех, кто не покинул эти земли.
— А еще можно применить магию Огня и нагреть часть тающего снега так сильно, что он превратится в пар, — добавил Аштон, тоже вставая рядом с Ингваром и Бертраном. Свою шубу он давно держал в руках, а теперь повесил на спинку стула. — Конечно, рано или поздно в своей новой ипостаси он соберется в облака, а они однажды прольются обильными дождями. Это тоже будет непросто для тех, кто живет внизу. И все же менее губительно, чем потоп, который ждет нас в противном случае. Я тоже не уверен в своих силах, — если объяснения предназначались нам с Каем и Элин, то теперь он говорил в первую очередь с Ингваром. — Но сделаю все, что смогу.
Герцог кивнул, соглашаясь принять помощь. Покосился на Бертрана.
— Ну что, камердинер, — с веселым азартом сказал он, стараясь игнорировать ожесточенно хлещущий в оконный проем ливень. — Попробуем себя на прочность?
— А как же! — ухмыльнулся Бертран.
И если слова герцога прозвучали с нехарактерной для него легкостью, то камердинер, напротив, говорил непривычно серьезно.
Казалось бы, ничего не происходило. Они просто встали в ряд — Ингвар, Бертран и Аштон. Ноги слегка раздвинуты, будто в боевой стойке, спины идеально выпрямлены. Взгляды сосредоточены на том беспределе, что творился снаружи. Все трое будто не замечали, как дождь буквально хлещет им в лицо. Словно невидимый великан стоял возле замка и раз за разом выплескивал в окно полные ведра воды. Не знаю, как они могли видеть хоть что-то посреди этого безумия. Волосы были мокрыми насквозь, по одеждам стекали струи. Белая рубашка давно облепила тело Ингвара. Внезапно прогремел гром, и зал задрожал, завибрировали стены, зазвенели под потолками люстры. Два стихийных потока снова схлестнулись, но я понятия не имела, какая из противоборствующих сил спровоцировала небесный рокот.
Снова гром. И еще. Уровень воды в зале ощутимо поднялся: теперь дело не ограничивалось незначительными лужами, скорее на полу образовалось нечто наподобие мелкого пруда, и наши ноги погрузились в воду по колено. Но трое из нас по-прежнему не обращали на это внимание; они все так же стояли, глядя прямо перед собой и ведя невидимую для всех прочих, внутреннюю, борьбу. Мы могли отмечать лишь побочные результаты этого противостояния, такие, как уже упомянутые громовые раскаты.
А потом — все так же внезапно — ливень прекратился. Облака разошлись, уступая дорогу солнцу. Вода больше не стекала со всех сторон, а постепенно уходила через мелкие щели, и вскоре ее оставалось не по колено, а лишь по щиколотку. Внимательно присмотревшись, я поняла, что горные вершины за окном уже не заснежены. На них зеленели молодые побеги, а изредка среди зеленеющей травы виднелись голубые изгибы узких, безопасных ручейков.
Ингвар, утомленный, вымокший насквозь, повернулся ко мне.
— Справились, — устало, но с победной радостью сообщил он.
Это была отличная новость. Но еще лучшей новостью была его улыбка. Живая, задорная улыбка, которая не могла принадлежать ни Снежному королю, ни наместнику Хлада, ни ледяному магу. А только настоящему, живому человеку.
ЭПИЛОГ
— Кай! КА-А-АЙ! Ты можешь мне помочь?
Я опустила полные съестного корзинки на земляной пол и с надеждой уставилась вверх, на квадратное окошко, через которое в погреб падал свет. Впрочем, вскоре сделалось ощутимо темнее, поскольку проем отчасти закрыл собой откликнувшийся на зов Кай.
— Подержи лестницу, а? — взмолилась я. — Шатается!
— Давно новую купить надо, — проворчал юноша, крепко сжимая в руках верхнюю перекладину. — Не знаю, что Бранд делал с этой, но с тех пор, как он ее вернул, все не слава богу.
Он вытянул руку и принял у меня первую корзину, затем вторую. С этого момента подниматься стало проще, помощь была не нужна. Но Кай все равно постоял на коленях, придерживая верхний край лестницы, чтобы меня подстраховать.
— Вот, — принялась объяснять я, перебирая содержимое корзинок. — Сыр, охотничьи сосиски, бутылка молока, ну, и еще по мелочи. Хлеб не забыть положить. Думаю, для поездки на праздник Середины лета в самый раз будет.
— Достанешь из хлебницы? — спросил Кай.
Сам он вытягивал из погреба злополучную лестницу.
— Угу. Кстати! — Я повысила голос, поскольку для возни с кухонной утварью пришлось отойти подальше. — Я там огляделась. По-моему, запасов можно теперь делать поменьше. Все-таки зима больше не будет такой длинной. Ты как скажешь, конечно, но, мне кажется, столько варений и разносолов припасать уже необязательно. Лучше больше фруктов и овощей есть свежими, так полезнее. Для Элин — особенно.
— Да я сам ей об этом твердил много раз… — Кай захлопнул крышку погреба и задвинул щеколду. — Но ты не представляешь, сколько в этом году яблок уродилось, и вишни. Двоим столько не съесть никогда. Что теперь, пропадать всему этому? Вот хотите, вам в замок урожай сплавим, тогда и варенья можно будет столько не варить. А то, признаться, мне самому поднадоело это занятие.
— Ну… немножко можем и взять, — подумав, согласилась я. — Ингвар говорит, возле замка раньше были настоящие фруктовые сады, но сейчас-то ничего не осталось. Будем восстанавливать, конечно, но сначала хоть с одним крылом надо разобраться, и деревню достроить. Крестьяне нам помогают, мы им, так что работа спорится. Надеюсь, к осени все срочное успеем.
— Ты что, сама строить помогаешь?
Кай неодобрительно сощурился, и неодобрение это было, без сомнения, адресовано Ингвару.
— Да нет, — рассмеялась я. — Представляешь, я им стены в домах разрисовываю! Сначала один попросил, потом другой, теперь, считай, вся деревня в очереди стоит. Не знаю, что они в моем малевании нашли, художник же из меня, сам знаешь, так себе.
— Много ты понимаешь, — проворчал Кай, но вид у него теперь был довольный. — У тебя, может, техника неидеальная, зато атмосфера такая, что любо-дорого. А для домов, когда надо лютой зимой продержаться и не возненавидеть весь мир, именно это и ценно.
Он машинально бросил взгляд на картину, где яркое солнце согревало своим теплом густую траву. Я улыбнулась. Надо же: висит!
Наружная дверь с грохотом захлопнулась, и в горницу почти сразу же ввалился Бертран, ведущий на поводке лохматого, довольного жизнью Найка. Сам бывший камердинер, нынешний статус которого был до сих пор не до конца понятен никому из нас, выглядел не в пример более несчастным.
— Ох, и угуляла же меня эта псина! — выдохнул он, снимая с Найка поводок.
Тот весело пробежался по комнате, с наслаждением встряхиваясь. С густой шерсти полетели во все стороны мелкие брызги. Похоже, кто-то радостно бегал по лужам. Дождей, несмотря на теплую погоду, в этом сезоне выпало немало.
