Когда Миядзаки открыл для себя книгу этноботаника Саскэ Накао «Происхождение культурных растений и сельского хозяйства» (Saibai shokubutsu to nōkō no kigen, 1966), она определила и новое направление в его творчестве. Накао представлял Японию как часть более крупного азиатского культурного мира «широколиственных» лесов, и это видение оказало почти интуитивное воздействие на Миядзаки, заставив его почувствовать «у себя в голове свежий ветер»
[130]. Миядзаки более широко представит теории Накао в «Принцессе Мононоке» и, чуть более тонко, в «Тоторо», но динамика силы и анимистические элементы в «Навсикае» уже предполагают серьезный сдвиг в сторону общего для Восточной Азии экологического мировоззрения.
Сам Миядзаки не хочет, чтобы его считали «мистером Экологией», и заявляет: «Некоторые люди страдают неправильным представлением о том, что мы с Исао Такахатой ярые защитники окружающей среды, которые снимут фильм о чем угодно, лишь бы в нем поднималась проблема экологии. Это очень далеко от правды. Такой фильм походил бы на толстое сухое бревно, которое поставили вертикально, как будто это дерево. А нам нужно живое создание с сильными корнями, прочным стволом и ветвями, чтобы мы могли украсить его»
[131].
Именно таким «живым созданием» стала «Навсикая», творческий диапазон которой органично развивается из глубокой связи героини с миром природы. Это очевидно с самого начала картины. Первые титры появляются над своеобразным средневековым свитком, в котором раскрывается катастрофическая история человечества за последнюю тысячу лет. Загадочные титры без слов сразу задают фильму, который обещает быть довольно странным, серьезный тон, и видно, что он отличается от всего, что когда-либо создавала анимация.
В конце свитка появляется крылатая фигура, возможно, образ мессии, она обещает спасение молящимся людям, стоящим перед ней на коленях. Еще одна фигура мессии появляется в другой сцене, на этот раз это андрогинный юноша, который, по пророчеству старой женщины, появится, чтобы спасти человечество. Когда мы впервые видим Навсикаю, она летит на своем маленьком планере над пустыней. Она одета в синее, а лицо ее скрывает дыхательная маска, и поначалу фигура тоже кажется андрогинной. Крупный план позволяет понять, что это девушка. Приземлившись, она входит в оживленный мир Леса, высокая, в маске, с винтовкой – бесстрашный исследователь в чужом царстве.
В одной из предыдущих книг я уже анализировала использование Миядзаки женского персонажа с целью отойти от избитого научно-фантастического приема, при котором мужчина-исследователь отправляется в чужие земли
[132]. В современной поп-культуре сильные женские персонажи встречаются всё чаще, но стоит еще раз подчеркнуть, насколько это было необычно в 1984 году. Особенно новаторским стало сочетание в Навсикае традиционных женских качеств вроде сострадания и заботы с глубокой решимостью и активной позицией. В отличие от более ранней фигуры спасителя у Миядзаки, мальчика Конана, чья неудержимая мужская энергия делает его очевидным лидером гораздо более простого постапокалиптического мира, Навсикая решает идеологические и моральные вопросы благодаря своей образованности, интеллекту, любопытству и подлинной любви к жизни.
Эти качества Навсикаи Миядзаки последовательно показывает в данном эпизоде. Войдя в Лес, Навсикая сразу же достает пробирку и собирает споры, чтобы в подземной лаборатории в замке своего отца провести опыты. Она находит следы ома, и они приводят ее к гигантскому панцирю, сброшенному омом, который, как она знает, люди Долины ветров могут использовать для изготовления инструментов. Вначале Навсикая обращается с панцирем практично и прямолинейно. Она использует нож и порох, но не в качестве оружия, а чтобы вынуть из панциря глазную оболочку ома и отнести ее в Долину.
Научное любопытство и непринужденное поведение Навсикаи в окружении природы, кажется, относятся к нашей эпохе, когда такая героиня, как Китнисс Эвердин в «Голодных играх», благодаря своей любознательности и практическим способностям становится лидером.
Родословная Навсикаи простирается на тысячу лет и восходит к удивительно независимой и свободомыслящей героине японской придворной сказки десятого века «Принцесса, которая любит насекомых» – истории, очаровавшей Миядзаки еще в детстве. Навсикая, подобно той необычной принцессе, тоже любит всё живое и по-настоящему сочувствует ползучим существам. Обе героини необычайно одарены умом. Принцесса придерживается буддийского принципа, с которым, вероятно, согласилась бы мать Миядзаки: «Именно тот, кто хочет добиться правды и любопытен к сути вещей, обладает интересным умом»
[133]. Исследуя «суть вещей» в своей подземной лаборатории, Навсикая осознает противоречивую роль, которую играет Лес в очищении отравленного мира.
Навсикая нежным девичьим голосом восхищается легкостью глазной оболочки ома и кружится под ней, словно в танце. Миядзаки усиливает сцену еще и тем, что сверху на девушку падают споры, напоминающие хлопья снега. Затем он переходит к сцене, где она задумчиво лежит в «сугробе» нападавших спор, и эта «воздушная подушка» дает нам время поразмышлять.
В такие моменты возвышенной связи с природой Навсикая превращается в уникальную фигуру мессии, а фильм – в беспрецедентно оригинальное произведение искусства. Мы видим, как Навсикае хорошо и радостно в мире природы, одновременно враждебном и невероятно красивом. Ветер, который заносит её спорами, – и друг ей, и враг. Споры ядовиты и могут уничтожить человека, если тот будет дышать без маски, и в то же время ветер ей помогает, потому что относит ее планер обратно в Долину ветров. Именно благодаря ветру в Долине нет спор, и его внезапное затишье и последующее появление в конце фильма сигнализируют об еще одном воскрешении – на этот раз самой природы.
Другие сцены подтверждают любовь Навсикаи к человечеству. Она рискует собственной безопасностью, снимая маску, чтобы подбодрить группу пожилых мужчин из Долины, когда они летят сквозь облака спор над Лесом. До этого девушка проявляет огромное мужество, столкнувшись со свирепым пилотом Асбером из Физита, чью сестру убили тольмекийцы, когда он принимает мирных жителей Долины за военных жестокой Тольмекийской империи. В какой-то момент во время ожесточенного нападения Асбера Навсикая встает на свой самолет и простирает руки, подобно Христу, в попытке остановить атаку.
Навсикая снова проявляет одновременно храбрость и сострадание, когда они вместе с людьми из Долины падают в Лес. Самолет приземлился как раз на гнездо омов, и омы поднимаются к ним из воды, как какие-нибудь существа из водного фильма ужасов.
В более традиционном научно-фантастическом фильме после такого приземления люди сразу же вступили бы в бой с насекомыми, а здесь они в ужасе ждут их нападения. Спокойные, почти лирические кадры, окутанные нежной музыкой и наполненные умиротворяющей синей палитрой, показывают, как эти гигантские существа медленно поднимаются из воды, чтобы посмотреть, кто это к ним вторгся, и в их огромных глазах глубокого синего цвета, кажется, отражаются и небо, и вода. Навсикая знает, что они не сердятся, а всего лишь «осматривают» людей. Ксяна, командующая тольмекийцами, которая силой захватила самолет жителей Долины, начинает паниковать. Она достает оружие и собирается стрелять в омов, но тут Навсикая решительно останавливает ее, а затем, балансируя на крыле плавучего самолета, просит у омов прощения за вторжение в царство насекомых. Омы окружают ее и под ритмичную музыку окутывают ее тело своими золотистыми щупальцами, словно коконом. К ней возвращается воспоминание из детства, в котором она стоит на золотистом поле, а позади нее великолепное дерево, и его листья сверкают на солнце.
