Учитывая, сколько усилий студия и ее материнская компания «Токума» вложили в маркетинг предыдущих фильмов «Гибли», это заявление всех потрясло. Кампания «Ходячего замка» в самом деле была малозаметной, и Миядзаки демонстративно в ней не участвовал. Бурная реакция, которую он продемонстрировал на собрании работников (Судзуки описывает режиссера как «травмированного»), подчеркнула его неудовлетворенность многими вещами
[285].
Как и в случае с «Ведьминой службой доставки», Миядзаки вмешался только после того, как была проделана большая предварительная работа над фильмом. Как поклонник книги, по мотивам которой снят «Ходячий замок», Миядзаки поехал в Соединенное Королевство на встречу с автором Дианой Уинн Джонс – она вспоминает их «чудесную беседу» за чаем с огромным тортом. Первоначально студия планировала привлечь в качестве режиссера человека не из числа сотрудников – талантливого режиссера Мамору Хосоду. Команда отправилась в Великобританию, и работа шла полным ходом, а потом большую часть сотрудников уволили, и Миядзаки вступил в должность режиссера. Причины этого решения неясны; историк студии «Гибли» Сэйдзи Кано говорит о некоторых «проблемах», используя английское слово «trouble»
[286].
Кадровые перестановки случались и до этого, но смена команды на столь позднем этапе говорит о том, что студия переживала сильнейший стресс. В некотором смысле это может показаться нелогичным. К 2003 году Миядзаки и его старшим партнерам по студии «Гибли» удалось создать процветающую компанию. Она располагалась в современном здании в тихом пригороде Токио с прямым сообщением с центром, по соседству с собственным рабочим местом Миядзаки, очаровательной мастерской европейского типа с высокими потолками и винтовой лестницей.
Того, что режиссер представлял себе еще во время работы над «Ведьминой службой доставки», наконец удалось достичь. В студии работало больше ста сотрудников, и у них была гарантированная занятость, в отличие от других вакансий в нестабильном анимационном бизнесе.
В «Гилби» даже открыли детский сад для детей сотрудников. За последнее десятилетие под руководством Миядзаки и по проекту его сына Горо неподалеку основали Музей студии «Гибли», очаровательное место, которое особо не афишируется и в то же время настолько популярно, что входные билеты приходится покупать за месяц. Экспозиция построена по принципу искусства «накопления вещей из прошлого», и коллекция напоминает «накопительную» архитектуру ходячего замка и содержит много отсылок к миру «Унесенных призраками»
[287].
Самым впечатляющим достижением «Гибли» стала десятилетняя вереница анимационных хитов, куда вошли не только фильмы Миядзаки, но и такие работы, как «Помпоко» Такахаты (Heisei tanuki gassen pompoko, 1994) и нежный романтический «Шепот сердца» (Mimi o sumaseba, 1995) ныне покойного режиссера Ёсифуми Кондо. Кассовые сборы обеспечили экономическую стабильность студии, а «Оскар» «Унесенных призраками» сделал Миядзаки еще более знаменитым, чем «Принцесса Мононоке».
Миядзаки всё меньше хотелось появляться на публике, и в тех немногих интервью, что он давал, он казался пессимистичным на грани нигилизма и всегда держал дистанцию. Несомненно, успех студии привел к усилению ощущения давления. Миядзаки часто говорил о завершении карьеры и необходимости воспитать новое поколение режиссеров, но тот факт, что он взял на себя режиссуру «Ходячего замка» вкупе с последующим уходом Хосоды, который решил основать собственную студию, означал внутренние конфликты. Хосода говорил о создании «веселого» фильма, а Миядзаки выразил желание создать «мелодраму, разыгравшуюся посреди пожара войны»
[288].
Конечный продукт, несмотря на относительное отсутствие рекламы, стал еще одним блокбастером в Японии. После международной премьеры на Венецианском кинофестивале «Ходячий замок» станет самым кассовым фильмом Миядзаки за рубежом. Некоторые критики в Японии и за ее пределами сомневались в его качестве, находя слишком трудным для понимания. Совсем недавно Сюнсукэ Сугита назвал фильм «провалом»
[289]. Этим критикам фэнтезийная военная мелодрама Миядзаки представлялась грубым произведением, сложным для осознания, неловко слепленным воедино и с вымученным, неестественным счастливым концом.
В целом я склоняюсь к положительной оценке «Ходячего замка» Сэйдзи Кано как работы более поэтической, чем повествовательной, в которой пестрый гобелен образов соединился в целостную многогранную картину
[290]. Фильм остается своеобразным и привлекательным творением – амбициозным и злым, и в то же время, содержащим незабываемые образы утешения, красоты и любви.
Одна из его самых трогательных сцен – воспоминание из прошлого о том, как волшебник Хаул поймал упавшую звезду. Этот образ преследовал Миядзаки еще с колледжа, и он признавался, что стал аниматором отчасти для того, чтобы создать одну лишь эту сцену. Во многих отношениях сам фильм можно уподобить падающей звезде, иногда темной и плотной, а иногда испускающей лучистые искры, что подтверждает слова Навсикаи «жизнь – это свет, который сияет во тьме».
В картине сочетаются сцены битвы и разрушения с нежными романтичными эпизодами с участием невероятных главных героев – самовлюбленного молодого волшебника и юной девушки Софи, которую ведьма своим проклятием превратила в старуху, что стало недобрым предзнаменованием последующих событий. Софи непоколебимо борется с трудностями пожилого возраста, которые вызывают у японцев сильную тревогу из-за быстрого старения населения. В конечном счете фэнтезийный сюжет помогает справиться со страхом старения и смерти и смотреть на это оптимистично. В фильме признается темнота человеческой природы, но в оптимистичном финале мы видим некую общность разных людей, любящую и поддерживающую. Это своего рода валентинка возрастным коллегам режиссера, особенно его многочисленным пожилым сотрудницам, показывающая, что старость скорее освобождает, чем гнетет.
«Ходячий замок» – первый из заключительного трио фильмов Миядзаки, и в нем содержится много элементов того, что мы могли бы назвать «поздним миром Миядзаки». Вместе с «Поньо» и «Ветер крепчает» эта работа запускает такую мощную молодую энергию, что она опровергает возраст создателя и показывает всё еще важное для него желание поразить аудиторию из самодовольства.
Во всех трех фильмах Миядзаки активно противостоит миру двадцать первого века, в котором традиции, история и даже магия быстро исчезают. В «Унесенных призраками» он уже критиковал современный образ жизни, но последние три картины стали еще более активистскими. Он не просто выдвигает обвинения – они принимают форму сознательного и иногда злого сопротивления вселенной, которая, похоже, становится всё более разрозненной, хаотичной и равнодушной.
