Все плохое, похоже, уже случилось, подумал Денис, окунаясь в рыбьи глаза попутчика. Он мне сейчас все объяснит.
И хотя он ошибался и в глубине души знал это, но от мысли, что хуже уже не будет, сразу стало легче. Давыдов словно вздохнул полной грудью, обретая смелость и силы для дальнейшего разговора.
— Показалось. Мне многое показалось странным.
Попутчик молчал, словно приглашая Дениса к рассказу. Бровь Извечного слегка ходила вверх-вниз, но едва заметно, будто бы Сергей Борисович старался скрыть нервный тик.
— Не самый лучший отпуск в нашей жизни, — выдавил из себя Давыдов. — До того как мы оказались на Арубе, все шло хорошо. Даже когда нас трясло над океаном, все было хорошо. В какой-то момент мы думали, что умрем, и очень испугались, но…
Он снова посмотрел на Извечного.
— Это даже сделало нас ближе.
— Ничего удивительного, — произнес Сергей Борисович и пожал плечами. — Совместно пережитая опасность сближает больше, чем совместная радость. Такими же свойствами обладает горе. Вы же писатель, друг мой, и не последний! Неужто вы этого не знали?
— Знал. Но теория и практика — разные вещи.
— Согласен.
— А вот после прилета на Арубу…
— Все изменилось?
— Не все. Но…
Давыдов замолчал.
— Что — но? — переспросил Извечный. — Продолжайте.
— Я вам не верю, — сказал Давыдов тихо, опустив голову, как нашкодивший мальчишка. — Я. Вам. Не верю. Карина не могла и подумать о таком. Да, у нас возникла отчужденность, но это ровным счетом ничего не значит! Это бывает. Может, мы не поняли друг друга. Или я обидел ее чем-то.
Сергей Борисович молча глядел на Дениса. Лицевые мышцы Извечного явственно изображали гримасу внимательного сочувствия, но в глазах эмоций было не более чем в стволах охотничьего ружья.
— Но убить? — Давыдов потряс головой, словно фыркающая лошадь. — Да вы с ума сошли, дражайший!
— Стоп! — прервал его попутчик. — На этом давайте остановимся. Камера у вас с собой?
— Какая камера?
— Ваша. Которой вы снимаете под водой.
— Возможно.
— Доставайте.
— Зачем?
— Доставайте, доставайте, Денис Николаевич. Мне хочется, чтобы вы мне поверили.
— Я не помню, в какой именно сумке…
— Значит, будем искать, — резюмировал Извечный. — Что толку вести беседу с человеком, который считает меня лгуном? Вам помочь?
— Да уж как-то сам справлюсь…
Камера обнаружилась в чемодане Карины, все еще закрытая в боксе для подводной съемки.
— Включите на воспроизведение, — приказал Сергей Борисович.
Экран засветился белым.
No data.
Давыдов промотал запись на пару минут вперед — тот же эффект.
— Вы не снимали?
— Снимал.
— Запись кто-то стер?
Давыдов рассмеялся:
— Это и есть ваше доказательство?
— Отнюдь.
Собеседник вытащил из-под полки свой дорожный чемодан и извлек из бокового кармана ноутбук.
— Позволите?
Он взял у Давыдова камеру и подсоединил к лэптопу.
— Диск стерт, — пояснил он. — Но новая запись на носитель не делалась. У меня есть программа, которая позволит восстановить содержимое.
— Это ВАША программа… — сказал Денис. — Мало ли что она восстановит?
— Согласитесь, что сделать фильм и смонтировать его прямо на ваших глазах я бы не смог. Тем более, вы помните, что снимали во время погружения, и сразу заметите подлог. Не так ли?
Давыдов кивнул.
— Запись небольшая? — спросил Сергей Борисович, щелкая клавиатурой.
— Не очень большая.
— Тогда это быстро. Ну вот… Прошу!
Это была однозначно его запись — Давыдов прекрасно помнил ракурс, с которого снимал это фото, и стайку ярких рыбок-попугаев, промелькнувших в кадре и оставшихся в углу снимка размазанными яркими пунктирами, тоже помнил. Вот на фото мурена — змееподобное тело, скользящее на фоне шелушащейся ржавой стены. Он снимал серию — вот кадры в той же последовательности. Объектив следует за хищницей до тех пор, пока она не скрывается в недрах корабля. После мурены он поменял режим съемки, и точно — на экране пошло видео.
Денис повернул ноут к себе, в нетерпении нажал на тачпаде кнопку перемотки, ускоряя течение времени. Вот камера заметалась, нырнула в люк вместе с ним…
Стоп!
Давыдов нажал на паузу и перевел камеру в режим покадрового просмотра. Метались тени. Черное, белое, полоса желтого цвета…
Опять черно-белый калейдоскоп и планктонная муть перед объективом. Денис вспомнил, как его волокло вниз, и почувствовал, что начал задыхаться от пережитого ужаса.
И едва не пропустил кадр, ради которого и был устроен просмотр. Этот удар практически отправил его в нокаут. Теперь он видел нападавшего. Вернее, нападавшую. Извечный не солгал — это была Карина.
Давыдов молчал, глядя на экран ноута.
— Если вам будет легче, — сказал Извечный, наливая очередные рюмки, — она же и вытащила вас. Вы уже пускали пузыри, как снулая рыба, когда она передумала…
— Зачем?
— Что — «зачем»? Зачем убивала или зачем вытащила?
— Зачем? — повторил Денис. — Зачем убивала, если потом вытащила? Не понимаю.
— Правильная постановка вопроса. Но для ответа вы должны осветить еще один интимный момент своей жизни…
— Да ну… — усмехнулся Давыдов. — Какие уж тайны между нами — млекопитающими!
— Скажите-ка мне, почтеннейший Денис Николаевич, — Извечный наклонился, заглядывая Давыдову в зрачки. — Вы в последнее время не видели странные сны? Чужие сны?
Мир Зеро. Камчатка. Сейсмологическая станция «Крутоберегово». Ноябрь
— Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!
Савичев задумчиво поскреб щеку.
Обычно слышно было, как под ногтями скрипит щетина, но после сегодняшнего вечернего бритья щека оказалась гладкой.
— Ты хочешь сказать…
— Я ничего не хочу сказать. Ты сам смотришь логфайл.
— Бред.
— Повтори это еще раз, суть не поменяется. Ну вот…
Миша показал на экран компьютера.
— Смотри, четко по линии, как я и нарисовал.
Он записал координаты из таблицы и нанес точку на глобус, стоящий на столе.
— Я понимаю, что точность плюс-минус на глаз, но картинка близка к истине.
