Как ни странно, творилось легко — без натуги и скрипа в черепной коробке. Может быть, потому, что он описывал уже произошедшее с ним, его близкими, его друзьями, расцвечивая канву сюжета яркими красками деталей, эмоциями и толикой юмора? Но никто свыше его рукой не водил. Хорошее кресло, привычный ноут на откидном столике, стакан «ойкакого» виски на подлокотнике — что еще нужно писателю для того, чтобы своей нетленкой починить сломавшийся мир? Ничего!
Наверное, сама судьба привела их к самолету Шевчука именно в тот момент, когда нефтяной и металлургический магнат, большой любитель искусств и хорошей жизни приехал в Борисполь, чтобы слетать куда-нибудь после напряженной рабочей недели.
Шевчук к людям искусства благоволил, сам на досуге пописывал стихи — не такие, чтобы Бродский восстал из могилы от зависти, но вполне съедобные (их не раз использовали композиторы в качестве текстов для песен), давал деньги на разные мероприятия и даже учредил несколько грантов и стипендий своего имени. Не для славы — просто из удовольствия.
В общем, Юрий Макарович оказался в нужное время в нужном месте. О таком совпадении недостаточно мечтать, о нем надо молиться — Давыдовым во всех их ипостасях сильно повезло. А еще повезло с тем, что Шевчук любил приключения больше, чем деньги.
Он оказался прав — сбивать джет с человеком из первой пятерки украинского «Форбс» никто не собирался, и даже воздушный коридор дали почти без разговоров, наверное, понимали бесполезность уговорить взбалмошного олигарха развернуть самолет. Понятно, что у службы безопасности Борисполя уже были все возможные ракурсы угонщиков-похитителей, что с ружьем, что без ружья, но привлечь их можно было только за пленение голландцев и незаконное проникновение, а не за терроризм и угон.
В общем, пока Карина, Новицкий, Давыдов-младший и Илья вели светскую беседу, Денис дописывал тринадцатую главу. «Гольфстрим» летел над северной Польшей, где-то внизу лежал у стылого моря замерзший каменный Гданьск, и ноябрьский сырой ветер трепал и перекатывал песчаные дюны обезлюдевшего Сопота.
— Ты как?
Карина присела к нему на подлокотник.
— Уф… Пальцы болят.
Он пошевелил кистями, встряхнул ими, как пианист, готовящийся к сложному упражнению.
— Много еще?
— Не знаю. Все происходит быстрее, чем я пишу. Мне нужно догнать и перегнать.
— И все пойдет по-твоему? Все кончится хорошо?
— Не знаю.
Давыдов вздохнул:
— Если бы кто-то рассказал тебе, Карина, все, что с нами произошло за последние три недели, ты бы поверила?
Она покачала головой.
— Вот и я о том же. То, что происходит с нами, невероятно. То, что происходит с нашим миром, — чудовищно и невероятно. Я склонен верить теории про параллели.
— Еще бы ты не верил, — сказал Кирилл Денису. — Тебя разве что физиономией не ткнули. Я существую, Денис. Параллели существуют. Спроси Карину, что сейчас делает Кира? Она, кстати, тоже существует.
— Что сейчас делает Кира? — спросил Давыдов.
— Смеется.
— Ну а мне не смешно. Мир, существование которого зависит от того, что напишет в романе беллетрист преклонного возраста, — вовсе не смешной. Я не демиург, девочка моя. Все это напоминает дешевый символизм. Мир холода и мир огня. Вечная битва света и тьмы. Я читал такое тысячу раз и еще тысячу раз прочту: все книги в мире об этом.
— Кира спрашивает, — сказала Карина, — кто свет, а кто тьма? В этой истории?
— Свет — всегда тот, кто победил, — с грустью произнес Давыдов. — Не важно, хороший он или плохой. Добро всегда побеждает зло. А если побеждает зло, то его считают добром. Не сразу, но если чуть-чуть подождать…
— А что делать, если нет ни добра, ни зла?
— Ты верно улавливаешь суть, cara mia, — он погладил жену по щеке. Нежно погладил, скорее, не как муж — как отец. — Что делать, когда нет добра и зла? Когда все хотят выжить, но для этого надо убить? Что такое вообще добро? Оно есть или его нет? Понимаешь? Я не знаю… Мне нужно написать счастливый конец, а для этого маловато возможностей, дорогая. Или мир Кирилла победит мир Киры, или мир Киры одолеет мир Кирилла.
— Есть третий вариант?
— О да… Третий вариант называется «всем кранты — бежим спасаться». В принципе, мы его сейчас наблюдаем. Не очень веселая шутка, правда?
— Значит, ты еще не придумал финал?
Давыдов покачал головой:
— История пишет сама себя, я же только записываю. Поверишь — в первый раз хочу, чтобы все герои остались живы!
— Ты уж постарайся, — сказала Карина и поцеловала его в макушку. — Пиши давай! У тебя все получится!
Рядом с креслом возник Шевчук. Он был одет по-простому: джинсы и свитер, а поверх фартук с мультяшными самолетиками из «Тачек» — вылитый персонаж программы «Завтрак с олигархом».
Есть мужчины, которые даже в веселеньком фартуке не выглядят комично, Давыдов всегда им завидовал. Не то чтобы сильно, так — чуть-чуть.
— Карина, приглашаю вас готовить обед. Вы, Денис, что больше любите — мясо или рыбу?
— У вас тут еще и кухня есть? — изобразил удивление Давыдов.
— Ну кухня — это громко сказано! Камбуз. Так рыба или мясо?
— Мясо, — сказал Давыдов, ставя ноутбук на колени. — И еще грамм пятьдесят вашей амброзии, если можно. Я так понимаю, спиться у меня времени не будет.
— Отлично, — Шевчук улыбнулся и исчез.
— Не ревнуй, — сказала Карина.
— Хорошо, — пообещал Денис, глядя на строчки, бегущие по экрану.
— И не завидуй.
— Это сложно. Но я постараюсь.
Карина заглянула ему в лицо.
— Успех не меряется деньгами.
— О да… — улыбнулся Давыдов. — Я где-то об этом слышал. Приедем домой — пойду в спортзал.
— Приедем домой — я тебе напомню, — Карина прищурилась. — Но люблю я все равно только тебя. Все. Я позову, как будет готово.
Слышно было, как засмеялся Мишка. Для него все происходящее было приключением. Неожиданным, интересным, словно в он внезапно очутился в кадре голливудского боевика. На самом деле никто не знал, чем это приключение окончится.
«Счастливый конец, — подумал Давыдов. — Нам позарез нужен счастливый конец. Типа, все проснулись и поженились. А потом жили долго и счастливо, растили детей, любили внуков и умерли в один день. Из всего этого пока получается только «умерли в один день». Господи, ну почему я не автор женских романов!»
Он хрустнул пальцами и коснулся клавиатуры. Курсор побежал по экрану, оставляя за собой возникшие из ниоткуда слова:
Мир Параллель 1. Ноябрь
Солнце медленно падало к горизонту, и его раскаленный косматый шар множился в гранях, затененных до предела термических стекол, тысячами мелких пушистых отражений.
