Он отдернул металлизированную штору, впуская в студию меркнущий вечерний свет. Датчики, уловив поток фотонов, сразу же сработали, затемняя стекла и снижая уровень освещенности и солнечную радиацию до приемлемого уровня.
За стеклом балконной двери, на узком карнизе, призванном по мысли проектантов исполнять роль балкона, которым, правда, никто и никогда в здравом уме не пользовался, лежал неизвестно откуда взявшийся мертвый голубь.
Кирилл присел на корточки, разглядывая взъерошенную неподвижную птицу. Он давно не видел пернатых в городе, во всяком случае, в этой Параллели. В этом городе давно не было ни живых птиц, ни живых растений.
Пластиковые термостойкие деревья были — пальмы с огромными кронами, дающие улицам тень. Под ними можно было схорониться, перебегая из сан-кара в помещение и обратно. Это хоть как-то уменьшало дозу радиации, безжалостно изливаемую солнцем на Сити. Нынешний Господин Мэр «насаживал» их целыми аллеями. Над раскаленными тротуарами парили механические птицы — камеры слежения, замаскированные под пернатых. Господин Мэр всерьез считал, что эти соглядатаи в синтетическом оперении должны напоминать горожанам о том, что когда-то на улицах жили птицы. Господин Мэр, подумал Давыдов, всегда отличался большим чувством юмора и своеобразным взглядом на вещи.
Сегодня утром птицы здесь не было. Вот уже два дня, как дневные температуры не поднимались выше сорока восьми, ночью воздух охлаждался до вполне комфортных 36 градусов, так что теоретически голубь мог появиться в городе после заката. Но, кажется, ночью голуби спят. Да и до места, где могли еще жить птицы, лететь не близко, даже на вертолете.
Странно, подумал Кирилл, все живое в Сити давно уже под землей. Там не так жарко, там нет жесткого излучения. Наземная жизнь — на севере. Живая зелень и хоть какие-то божьи твари, что все еще бегают по поверхности, — в тысяче километров отсюда, там, где кончается пустыня. Никогда не поверю, чтобы голубь пролетел тысячу километров на юг и не сгорел по пути. Скорее, сбежал, бедолага, из клетки в каком-нибудь богатом доме. Вылетел на закате, а утром, когда солнце встало, умер. Пока еще не мумифицировался, но к вечеру высохнет до хруста. И из всех тысяч окон в этом доме он выбрал мое. Если бы я услышал, как он стучится в стекло, я бы впустил его в комнату и спас бы от неминуемой гибели. Но я не услышал… Да и трудно было услышать. Барышня попалась голосистая, концерты впору давать.
Давыдов усмехнулся и повернулся к кровати, на которой спала…
Он задумался.
— Гм… Как же ее?.. Марина? Селина? Мы вообще знакомились?
Он почти не пил вчера.
Прежде всего, потому, что перед джампами пить небезопасно: врачи говорят, что после перебора можно легко поймать инсульт — как на входе, так и на выходе из прыжка. После джампа лекари даже советовали набраться под завязку, причем сразу же — вроде от ударной дозы алкоголя происходит «разгрузка» каких-то клеток в гипоталамусе. Поврежденные прыжком, проблемные клетки гибнут от выпивки в штатном режиме, как от дезинфекции, а здоровые — приходят в себя и служат хозяину долго и счастливо. Впрочем, для чистки гипоталамуса есть специальная процедура, которой подвергают всех джамперов по возвращении, а историю с выпивкой могли просто придумать для того, чтобы иметь дополнительное основание нажраться в хлам. Тем более что после пребывания в Зеро повод напиться до амнезии у джампера найдется всегда.
Во-вторых, ему больше нравился секс на трезвую голову, а вчера он приехал в «Подсолнечник» не для того, чтобы оглушить себя спиртным, — именно за сексом. За чьим-нибудь телом. Уж чего-чего, а тел в модном нынче дневном клубе с издевательским названием полно. Каких хочешь. На любой вкус.
Кирилл отметил, что выбрал хорошее тело.
Ночная гостья спала на животе, уткнувшись в подушку.
Темные, чуть вьющиеся волосы закрывали лицо и часть плеча, простыня сбилась вокруг тонкой талии, остальное, вплоть до совсем интимных подробностей, было открыто взгляду. Сложена Марина-Селина-как-ее-там была хорошо. Волосы вроде натуральные, не импланты, тонкая длинная шея с трогательной пульсирующей жилкой, родинка под лопаткой, маленькие аккуратные уши. На коже нет следов удаленных опухолей — гладкая, ровненькая, без нарочитой химической бледности по нынешней хипстерской моде, смуглая, как и положено быть уроженке Юга…
Значит, девочка может оказаться из хорошей семьи, хоть и не строгих нравов. А может и не оказаться.
Впрочем, кто б уже говорил о строгих нравах, так только не он! Все было здорово, оба получили что хотели. Прекрасная ночь, достойное ее завершение, страстный день. Вот бы еще вспомнить, как ее зовут!
— Просыпайся, малыш, — произнес Давыдов негромко, выбрав нейтральное обращение (вдруг обидится?) и, проходя мимо кровати, погладил барышню по гладкой шелковистой попке, выглядывающей из-под простыни. — Уже вечер, пора… Через пять минут душ будет свободен.
На воду у него лимита не было.
Одно из преимуществ работы на Контору, не самое главное, конечно, но такая приятная деталька. Можно стоять под душем хоть каждый день или несколько раз за ночь по часу или, если вдруг взбредет в голову, по два. Никаких проблем — вода будет поступать по водоводам без ограничений.
Вода, конечно, переработанная, ресайклинг второго, а то и третьего уровня, и душ не целиком водяной (обычного водяного душа нет даже у Господина Председателя), а с ионной очисткой, но и такой суррогат в тысячу раз приятней, чем просто ионный.
Кириллу было плевать, сколько раз этой водой мылись до него и сколько чужой мочи перерабатывалось системами очистки, чтобы дать ему возможность насладиться настоящим купанием. Пресная вода в высыхающем мире — это такая ценность, что задумываться о ее происхождении — дурной тон.
Сейчас такие привилегии по пользованию водными ресурсами имеют только члены правительства, высшие чины армии и силовых ведомств да джамперы — особая каста, боевики, ведущие почти безнадежную битву за выживание Параллели.
Джамперы — надежда человечества, поэтому у них есть все. Практически все, что они хотят. Вот только самих джамперов официально в природе не существует. Их нет для широкой публики, как нет джамп-бригад, джамп-технологий и теории джампинга. Они актеры, инженеры, ассенизаторы, летчики, танкисты — кто угодно, но только не джамперы. Личности «прыгунов» засекречены, их имена известны считанным людям в Параллели. Даже между собой они общаются, используя ники, а не настоящие имена. Что поделаешь, такая профессия.
Даже не профессия, подумал Кирилл, скорее, судьба.
Вся информация о джамп-эффекте закрыта лет двадцать как.
Конечно, засекретить существование Параллели-Два и Зеро не смогли — слишком уж широко освещали открытие параллельных Вселенных до начала войны, да и сам факт войны скрыть было никак нельзя. Как бы тогда можно было объяснить то, что мир их Параллели скатывается все ближе и ближе к краю пропасти?
Еще пятьдесят лет назад среднегодовая температура была меньше на пятнадцать градусов, а площадь суши на 40 процентов больше. И жить можно было там, где сегодня не выживали даже скорпионы. Двадцать лет назад, когда столицу только перенесли в Сити, в окрестностях были остатки лесов и фермерские хозяйства. Сегодня вокруг пустыня. И на тысячу километров к северу пустыня. Так что здесь, на юге, пресная вода — это привилегия и благо. И плевать, из чьей мочи она восстановлена!
