— Утешили, — нервно хохотнул Мишка. — Только раздавить? Серьезно? Ну теперь я спокоен.
Шевчук пожал плечами.
— Похоже, — он прищурился, — Вам, Михаил, ничуть не страшно. Хотелось бы знать — почему?
— Он в маму, — Карина взяла себя в руки, голос ее звучал с привычными интонациями. — И в папу.
Давыдов даже не повернул головы.
— Можно я ему через плечо загляну? — попросился Новицкий. — Он точно все правильно пишет?
— Нет смысла волноваться по поводу неизбежного, — Шевчук чуть кривовато, но улыбнулся. — Что должно произойти, то произойдет. Мы за сегодня могли погибнуть раз десять… Однако до сих пор живы. Я надеюсь продолжить эту славную традицию. В принципе, завтрак готов. Можно приступить…
Тут дом снова тряхнуло, и стало понятно, что до этого момента природа только шутила с ними.
Пол затрясся. Это была крупная дрожь — так иногда трясет больного в лихорадке. Захрустели стекла, пошли мелкими трещинами стены. И еще — возник тот самый знакомый низкий рычащий звук, от которого зубы у всех присутствующих начинают чесаться изнутри.
Склон внезапно просел еще метров на двадцать — эффект был как от падения в воздушную яму: никто не устоял на ногах, кресло с Давыдовым подбросило, он судорожно прижал ноутбук к груди.
Взгляд у Дениса при этом был отсутствующий.
Внезапно падение остановилось, вода в бассейне взлетела вверх, словно от взрыва, и тут же обрушилась обратно, превратив площадку для загара в бурлящее море.
Огромный многотонный валун, сорвавшись откуда-то сверху, с края разрушенного шоссе, пролетел над домом, ударил в край террасы, мгновенно превратив его в щебень, и канул вниз, в океан.
Как ни странно, панорамные стекла уцелели, только одно треснуло наискосок. Через трещину в дом ворвались внешние звуки: вой ветра, треск ломающихся деревьев, скрежет камней и треск автоматной очереди.
Группы вышли на открытое место почти одновременно.
Ребята Кирилла оказались на открытом пространстве на доли секунды раньше, чем тройка Киры Давыдовой, и это едва не стоило им жизни.
Кирилл увидел, как Мамочка поднял ствол, краем глаза засек пульсирующие вспышки там, где заканчивалась снежная круговерть, и прыгнул, снося своих бойцов с ног.
Свинцовый град пронесся над ними, чудом никого не задев, а ответная очередь Мамочки простучала по бетону и воротам гаража. Еще секунда — и они, нырнув в заросли гортензий возле подъездной дорожки, вжались в землю, выставив вперед оружие.
— Лоскуток?
— Цел я, Кир. Все нормально.
— И я в порядке, — прошептал Мамочка. — Вот, блин… Колено ободрал.
— Идти можешь?
— Я ободрал, а не сломал. Могу.
— Так, Мамочка, ты прикрываешь. Мы в обход. Я справа, Лоскуток — ты слева.
Прогремели выстрелы, и им на голову полетели срезанные пулями цветы.
Давыдов пополз, царапая локти о мелкие камушки. Через десяток метров он едва не воткнулся головой в угол пристройки, встал и прижался спиной к теплому бетону стены.
Позиция была отличной, плотная изгородь из живых растений укрывала его от посторонних глаз, дом защищал от выстрелов. Но у позиции был один значительный минус. Здесь не только никто не мог увидеть Кирилла, но и сам Кирилл ничего не видел.
Выл ветер, листва больно хлестала Давыдова по щекам. Земля под ногами дрожала и ходила волнами, словно он стоял на спине огромного урчащего кота.
Слева от него грохнуло. Сначала он решил, что кто-то кинул светошумовую гранату, но когда над его головой пронесся, крутясь городошной битой, перекрученный древесный ствол, понял, что слышал, как сломался эвкалипт.
Внезапно земля ушла из-под ног, Давыдов обнаружил себя висящим в воздухе, а в следующую секунду он уже катился по склону в туче каменной крошки и комков суховатой рыжей земли.
Он падал не один. По склону кубарем катились все шестеро — его тройка и тройка противника.
Они рухнули на плоскую крышу виллы, словно брошенные наигравшимся мальчишкой игрушечные солдатики. Давыдов ударился спиной, да так, что потерял возможность дышать и на несколько мгновений утратил связь с реальностью. Он слышал, как хрустнуло колено у приземлившегося рядом Лоскутка, и как кто-то вскрикнул за его спиной.
Давыдов попытался встать, но лишь заворочался, засучил ногами, как перевернутый на спину жук. Рот наполнился соленым и эмалевой крошкой. Денис хотел застонать от боли, но закашлялся, брызгая кровавой слюной.
Он лежал, глядя в небо. Над ним с неимоверной скоростью неслись рваные облака чудного сиренево-красного цвета. Через них пробивалось неестественно яркое для ноября солнце.
Денис повернул голову и увидел Киру. Увидел рядом — рукой подать. Она тоже пыталась встать. Лицо у нее было в крови, куртка цвета хаки разорвана. Ей помогала подняться какая-то женщина, но почему-то делала это одной рукой. Кирилл присмотрелся и понял в чем дело: вторая рука женщины, скорее всего сломанная, болталась параллельно телу, с кончиков пальцев стекали капли крови. Они падали медленно, и Давыдову казалось, что он слышит, как они стучат о поверхность крыши.
Раздался скрежет, потом что-то оглушительно треснуло, небо накренилось, и Кирилл снова оказался в полете, но на этот раз он падал вместе с потоками воды. Рядом летел, размахивая руками, Лоскуток, рот его беззвучно открывался и закрывался — звуков Давыдов не слышал.
Они упали в бассейн. Кирилл не сразу понял это — просто оказался в бурлящей воде. Он ничего не видел, кроме пузырьков, которые окружали его со всех сторон. Нужно было вдохнуть, но в горло врывалась вода, Давыдов забился, как пойманная рыба, заколотил руками и ногами и вынырнул на поверхность.
Можно было подумать, что в бассейне бушует шторм: Кирилла накрыло волной и едва не расшибло о бортик. Рядом с ним спиной вверх плавал Мамочка. Похоже было, что он потерял сознание от удара. Давыдов вцепился в него мертвой хваткой и поволок к ступеням на выходе из бассейна.
По дороге его сбило с ног новым толчком, но он успел выбросить тяжеленную тушу Мамочки на мелкое место. Тот заперхал, откашливая проглоченное, заворочался.
Кирилл выполз на развороченную площадку для загара.
Он чувствовал себя так, будто по нему только что проехался грузовик. Оперся спиной о бетонный бортик и наблюдал, как какие-то люди внутри дома (за толстыми стеклами с напылением он видел только силуэты) пытаются открыть раздвижные двери, ведущие к бассейну, но двери перекосило и они не открываются.
За грохотом и воем, стоящим вокруг, Кирилл почти не слышал звуков, но видел, как с той стороны бьют в огромное окно обломками стула, пытаясь выйти наружу.
Он попытался перевернуться, оперся на руку, привстал и увидел Киру. Она лежала в нескольких метрах от него, неловко заломив руку. Глаза ее были закрыты.
