Подобные эксперименты, связанные с эволюцией морали, проводятся все чаще и чаще. Эта тема мне очень близка, я обращался к ней и в предыдущих своих книгах, так что примеров, ее иллюстрирующих, могу предложить множество, но выберу один, связанный с нарушением социальных норм у шимпанзе. Произошло это, когда Джимо, вожак колонии на полевой станции Йеркса, заподозрил, что с одной из его фавориток тайно спаривается некий самец-подросток.
Я наблюдал за развитием событий из окна своего кабинета, откуда хорошо просматривается вся территория. У шимпанзе на земле такого обзора не было, всегда можно было где-то укрыться от посторонних глаз, чем и воспользовались молодой самец с самкой, ускользнув от Джимо. Но вожак почуял неладное и отправился на поиски. В обычной ситуации он просто спугнул бы нарушителя и успокоился, однако на этот раз – может быть, потому что самка уже успела отказать ему с утра, – он преследовал молодого соперника, не собираясь отступать. Должен сказать, что, хотя взрослым самцам нередко случается отлупить подростка или хорошенько намять ему бока, пускать в ход клыки им в таких стычках не позволяют самки – в этой колонии такое абсолютно неприемлемо. Но рассвирепевший Джимо гонял молодого самца по всему вольеру, и тот в панике уже не знал куда деваться. Джимо явно жаждал крови.
Однако едва он настиг свою жертву, оказавшиеся поблизости самки начали издавать отрывистый лай. Обычно эти возмущенные «уау» служат предупреждением агрессорам и нарушителям границ. Поначалу сигналящие оглядывались, проверяя, как отреагируют остальные. Но, когда подтянулись и другие во главе с альфа-самкой, хор протеста загремел, вбирая в себя все голоса до единого. Это напоминало народное собрание. Как только вопли стали совсем оглушительными, Джимо оскалился в широкой нервной ухмылке и прекратил погоню. Он понял намек.
А я, похоже, увидел моральное осуждение в действии.
Эмоции как органы тела
Позвольте мне начать с радикального заявления: эмоции подобны органам тела. Все они необходимы и все они роднят нас с другими млекопитающими.
Применительно к органам тела вышесказанное очевидно. Никому не придет в голову доказывать, будто есть органы главные – сердце, мозг, легкие, а есть второстепенные, менее значимые, например печень и почки. Любой, у кого возникали проблемы с печенью или почками, знает, насколько незаменимы и значимы все внутренние органы до единого. Кроме того, у нас они существенно не отличаются от аналогичных органов у крыс, обезьян, собак и других млекопитающих. И не только млекопитающих. За исключением визитной карточки Mammalia, молочных желез, все остальные органы в основном одинаковы у всех позвоночных, включая лягушек и птиц. Будучи студентом, я препарировал множество лягушек – у них имеется все, в том числе и репродуктивные органы, и почки, и печень, и сердце и так далее. Тело позвоночного животного должно быть определенным образом оснащено, и, если хотя бы одной составляющей не хватает или она выходит из строя, тело гибнет.
Но в отношении эмоций эта логика почему-то не работает. Считается, что у людей имеется лишь несколько «базовых» или «первобытных» эмоций, необходимых для выживания. Их число в разных научных работах варьирует от двух до восемнадцати, обычно называют с полдюжины. Самые очевидные базовые эмоции – это страх и гнев, но к этой же категории относят высокомерие, храбрость и презрение. Сама идея, что существуют основные и неосновные эмоции, принадлежит Аристотелю, однако впоследствии на ее основе развили целую теорию, известную как «теория базовых эмоций» (ТБЭ). Базовой может считаться лишь такая эмоция, которую люди выражают и распознают в любом уголке мира, а кроме того, она должна быть заложена в психике изначально – иными словами, быть врожденной. Базовые эмоции биологически примитивны и едины для человека и других видов
[144].
Остальные человеческие эмоции, не имеющие стереотипного выражения, именуют «второстепенными» или даже «третьестепенными». Они обогащают нашу жизнь, но без них вполне можно обойтись – ничего страшного не случится. Они целиком и полностью наши, их нет у животных, и в разных культурах они проявляются по-разному. Список предполагаемых второстепенных эмоций выходит довольно длинным, но, как вы уже догадываетесь, я в принципе против того, чтобы делить эмоции на главные и второстепенные. Этот подход в корне ошибочен, как было бы ошибочно заявление, что не все органы нашего тела жизненно важны. Даже аппендикс (червеобразный отросток слепой кишки) больше не называют рудиментом, поскольку он столько раз появлялся в ходе эволюции независимо, что его ценность для выживания уже не вызывает сомнений. Возможно, его функция – служить инкубатором полезных бактерий, которые помогают запустить работу кишечника после, скажем, перенесенной холеры или тяжелого приступа дизентерии. Как и части тела, каждая из которых имеет свое предназначение, эмоции тоже развивались каждая в соответствии со своей задачей.
Во-первых, как мы уже убедились в отношении гордости, стыда, чувства вины, мести, благодарности, прощения, надежды, нельзя исключать наличие таких эмоций у других видов. Возможно, у нас они более развиты или применяются в более разнообразных ситуациях, но принципиально новыми их назвать нельзя. И то, что в некоторых культурах каким-то из них придается большее значение, вряд ли опровергает их биологическую природу.
Во-вторых, крайне маловероятно, что какая бы то ни было распространенная эмоция может оказаться нефункциональной. Учитывая, сколько энергии требуют глубокие переживания и страстная увлеченность и как сильно подобные состояния влияют на принятие решений, тратить все это впустую было бы слишком обременительно. Вряд ли естественный отбор позволил бы нам тащить бесполезный груз, который к тому же сбивает нас с толку. Отсюда я делаю вывод, что все эмоции важны и все имеют биологическую природу. Среди них нет главных и второстепенных, как нет и исключительно человеческих. Полагаю, такая точка зрения весьма логична, учитывая, насколько тесно эмоции связаны с телом и насколько идентичны в основе своей тела всех млекопитающих. Более того, когда в ходе экспериментов людей просили угадать эмоциональное состояние самых разных существ – рептилий, млекопитающих, амфибий и прочих сухопутных животных – по их звуковым сигналам, испытуемые прекрасно с этим справлялись. Судя по всему, существуют некие «акустические универсалии», позволяющие всем позвоночным передавать свои эмоции схожим образом
[145].
Обратите внимание, что я сейчас говорю не о чувствах, которые труднее распознать, чем эмоции, и которые, возможно, более изменчивы. Чувства, то есть субъективная оценка собственных эмоций, вполне могут отличаться в разных культурах. Что чувствуют животные, выяснить трудно, однако нужно сознавать, что у этой медали две стороны: мы можем лишь догадываться, что именно они чувствуют, но при этом исключить вероятность наличия того или иного чувства мы тоже не вправе. Поскольку об этой второй стороне часто забывают, покажу еще раз, как обычно отмахиваются ученые от любых упоминаний чувств у животных, сводя все к поведенческим функциям и задачам. Стоит предположить, что двое животных любят друг друга, и вам расскажут, что им это ни к чему, для них важно только продолжение рода. Заикнитесь насчет гордости и услышите, что это просто попытки казаться крупнее и продемонстрировать свою мощь. Скажете, что животное напугано, получите в ответ, что им нет смысла испытывать страх, для них главное – спастись от опасности. Везде и всюду во главу угла ставится конечный результат.
