Мне и самому до сих пор не верится, что простой эксперимент с капуцинами вывел меня на размышления о справедливости, входящей в число самых идеализируемых нравственных принципов человечества. Я ничего подобного не планировал, но, как видим, никогда нельзя терять бдительности, чтобы не упустить неожиданные проявления в поведении животных. Одноминутный видеоролик с записью нашего с Сарой эксперимента с огурцами и виноградом собрал множество просмотров, поскольку в бурно протестующем капуцине, трясущем клетку и швыряющемся огурцами, зрители узнавали себя. Кто-то писал мне, что переслал видео начальству, чтобы оно прониклось чувствами сотрудников по поводу зарплаты. Другие сообщали, что такую же реакцию наблюдали у абонентов кабельного телевидения, узнавших, что соседу, подключившемуся позже, предоставили более выгодные условия. Сами же капуцины к своей славе остались равнодушны.
Несколько лет назад мне пришлось распустить лабораторию. Мне было грустно расставаться со своими друзьями-капуцинами и в то же время несказанно радостно, что всем им удалось найти хороший новый дом. Половина колонии отправилась в зоопарк Сан-Диего и собирает толпы посетителей вокруг своего фантастического, словно созданного для птиц вольера с высокими деревьями для лазания. Недавно я наведывался туда, и у меня потеплело на сердце, когда я увидел их здоровыми и довольными жизнью: любящие служители знают каждого по имени, балуют и не дают скучать, грамотно распределяя пищу по вольеру и подкидывая задачки на использование орудий. По словам служителей, Ланс, тот самый, который швырялся огурцами на видео, по-прежнему такой же темпераментный.
Вторая половина колонии осталась служить науке – их перевели на лесистую площадку в районе Атланты, где Сара, получившая должность преподавателя в Университете штата Джорджия, продолжает доказывать несостоятельность модели Homo economicus не только для нашего вида, но и для приматов в целом. Когда я в последний свой приезд туда подошел к открытому вольеру, никто из капуцинов не кинулся на деревья, все остались на земле. Это примечательно, поскольку капуцину для того, чтобы чувствовать себя в безопасности, нужно забраться повыше. «Они вас узнали!» – воскликнула Сара. И это еще до того, как моя любимица Байас принялась заигрывать со мной, подергивая бровями и кивком указывая куда-то себе за спину, то есть намекая, что знает укромное местечко.
Свобода воли и брехня
Английский поэт XVII в. Джон Мильтон в своей поэме «Потерянный рай», сочтя, что у падших ангелов слишком много свободного времени, решил подыскать им тему для дискуссии. Этой темой стала свобода воли. Всем нам кажется, что мы ею обладаем, однако четкого определения у нее нет, и поэтому, возможно, все мы глубоко заблуждаемся. Как однажды выразился Исаак Башевис-Зингер: «Мы вынуждены верить в свободу воли, у нас нет выбора». Так что тема для вечного спора более чем подходящая.
К эмоциям этот спор имеет самое прямое отношение, поскольку свобода воли часто считается их противоположностью. Предполагается, что свободный рациональный выбор требует отмести или подавить первое побуждение. Собственно, идея эта берет начало в более широкой дискуссии о том, насколько наше сознание формируется телом. Адепты свободы воли доказывают, что тело можно вынести за скобки вместе со всеми его непроизвольными желаниями и эмоциями и возвыситься над ними, ведь человек – и только человек – способен быть полновластным хозяином своего выбора и судьбы. Противоположность – человек, который не может себя контролировать, «распущенный», как его называют философы. Распущенный всегда следует первому порыву, идет на поводу у самого горячего и соблазнительного желания и действует без оглядки. Сожаление – это не про него. К этой категории принято причислять детей и всех животных.
Мы можем сколько угодно писать Свободу Воли с большой буквы, обозначая свой пиетет перед этим ключевым для ответственности, нравственности и юридического закона понятием, но, если у нас нет способа ее измерить, как нам дать ей единое определение? Кто-то сводит свободу воли к выбору, но выбор делает даже бактерия, и уж конечно, любое животное, обладающее мозгом, способно решить, приблизиться ему или держаться подальше, кого уволочь из стада, на север двигаться или на юг и так далее. Белки в моем районе то и дело решают, перебегать им дорогу или нет. Причем иногда передумывают чуть ли не под колесами, заставляя меня изрядно понервничать. Допрыгивают до середины – и кидаются обратно, так и не определившись. Пара сиалий (лазурных птиц) на моем заднем дворе, собравшись свить гнездо, заглядывает во все пустые скворечники – самец с самкой по очереди ныряют в леток снова и снова, много-много раз. Из них вышли бы идеальные герои телешоу «Охотники за недвижимостью». После нескольких недель поисков самец кладет в выбранный скворечник несколько веточек или стеблей травы, затем запускает самку вить гнездо, а сам охраняет территорию. Затянувшийся процесс принятия решения достиг логического конца. Есть ли у сиалий свобода воли?
Один из первооткрывателей ДНК – британец Фрэнсис Крик в своей книге «Поразительная гипотеза» (The Astonishing Hypothesis, 1994) высказал предположение, что свобода воли у человека базируется в совершенно определенной области мозга – передней части поясной извилины. Но человек не единственный обладатель такой области, у нас есть все данные, что и у крыс за принятие решений тоже отвечает она. Однако, несмотря на свидетельства того, что животные принимают решения каждый день, свободу воли мы у них признавать отказываемся. Мы утверждаем, что они скованы прошлым опытом, врожденными склонностями и предпочтениями и у них нет возможности рассмотреть все открывающиеся перед ними перспективы.
И неважно, что тот же самый довод с успехом приводился в доказательство отсутствия свободы воли у нашего собственного вида, и именно поэтому величайшие умы в истории – Платон, Спиноза, Дарвин – сомневались в ее существовании. Свобода воли просто не укладывается в рамки господствующего материалистического мировоззрения, как отметил в 1884 г. выдающийся немецкий эволюционист Эрнст Геккель:
Воля животных, как и человека, никогда не бывает свободной. Широко распространенное учение о свободе воли с научной точки зрения совершенно несостоятельно. Любой физиолог, исследующий научными методами изъявление воли у человека и животных, непременно придет к убеждению, что в действительности воля никогда не бывает свободной, но всегда обусловлена внешними или внутренними факторами
[194].
И все-таки есть среди бесчисленного множества определений одно, которое, на мой взгляд, оставляет простор для дальнейших исследований. Американский философ Гарри Франкфурт именует «личностью» того, кто не просто покоряется своим желаниям, но полностью их осознает и способен хотеть их изменить. Как только индивид задумывается о «целесообразности своих желаний», можно сказать, что он обладает свободой воли, уверяет Г. Франкфурт
[195]. И это замечательно, поскольку это значит, что для проверки нам всего-то и нужно поставить животных в такие ситуации, когда у них возникало бы некое желание, но при этом имелась возможность отказаться от его удовлетворения ради другого желания. Способны ли они отказаться от первого соблазна?
