– Зачем ты все это говоришь? – спросил Халид, переводя взгляд на темный тихий дом, ожидающий их в окружении зелени и нарядного кованого забора.
Такой спокойный и даже на вид уютный, такой гостеприимно безопасный…
– Разве ты не будешь рядом? – снова глянул он на целителя.
Тот пожал плечами.
– Может, буду, а может – и нет. Лис – осторожная хитрая дрянь. Впрочем, и Минри рассказала об этом деле далеко не все, что могла бы. Я иду туда не ради нее. Лис приказал убить Марей только для того, чтобы ее смерть стала ленточкой на его послании.
– Она была твоей ученицей? – продолжал допытываться Халид, сам не зная зачем.
– По правилам и обычаям – нет, – уронил Раэн. – Но правила решают не все. Мне нравились и ее представления, и сама Марей. В жизни не так уж много хороших чудес, а у нее получалось делать мир ярче и радостнее… Ладно, идем.
Он пошел к воротам, но возле ивы остановился. Протянул руку, и Халид увидел, как в совершенно безветренном воздухе, все еще томно жарком, – прохладнее станет лишь к утру – ветви ивы пугливо отклоняются от ладони чародея и даже, кажется, возмущенно шелестят. На миг ему показалось, что в шелесте можно различить быстрый тихий шепоток, но тут же ветви просто качнулись, как самые обычные лозы самой обычной ивы, а Раэн тихонько рассмеялся. Нехорошим таким смехом, снова прокатившимся у Халида по спине россыпью ледяных осколков.
– Ну, нет, дереву я мстить точно не буду, – сказал чародей и миновал иву, в несколько шагов оказавшись возле ворот.
Снова подняв руку, он начертил в воздухе странный знак, на несколько мгновений вспыхнувший ярким золотистым светом. Потом знак погас, а створки, скрипнув, закачались, хотя ветра так и не чувствовалось. Халид поспешно подошел ближе, взглянув на медленно открывающиеся, словно кто-то их тянул в разные стороны, половинки ворот.
– Не лучше ли было забраться туда потихоньку? – угрюмо спросил он. – Через ограду, например. Да и в саду должны быть лазейки… Нас, конечно, двое, и мы такие грозные – мне самому страшно в зеркало глядеться, – съязвил он, ожидая, что чародей одернет за дерзость, однако лишь услышал одобрительный смешок. – Но в доме наверняка охрана и колдун, который ждет гостей. Что, если он убьет девочку раньше, чем мы до него доберемся?
– Не лучше, – бросил чародей и, помолчав, все-таки объяснил: – Он давно знает, что мы здесь. Ива его предупредила. И он знает, кто именно пришел за его девятью хвостами. Охрана – это пустяки, опасен только сам Лис, а с ним все равно придется встретиться, с какой стороны ни подойди.
Перешагнув невидимую черту, он прошел в ворота, и Халид последовал за ним, снова тронув рукоять Ласточки просто для уверенности. За воротами оказался большой двор, вымощенный гранитной плиткой. В свете выбравшейся на небо луны отшлифованные камни блестели, как зеркало, а высокие кусты, посаженные в огромные каменные вазоны по краям двора, бросали на них темные резкие тени.
Дом виднелся впереди серой каменной глыбой с черными дырами-окнами, и первое, что заметил Халид, – на окнах нет решеток. А хозяин не из осторожных, однако. Или очень уж уверен в своей силе.
Про девять хвостов, кстати, Халид не понял решительно ничего. Лис, конечно, он… лис, но почему хвостов девять? Как стрел в колчане у Лучника, что ли? Еще одна загадка, но он промолчал, перестав расспрашивать. Когда впереди драка, не до игры в слова.
Чародей шел рядом, тоже прекратив многоумные рассуждения, которые Халиду всегда казались пустой болтовней. Они пересекли двор, поднялись на низкое крыльцо с резными перилами, как в чинских лавках или Домах Удовольствия – как-то раз Халида в такой занесло, но очень уж там оказалось непривычно и скучно. Что ж, зато здесь наверняка будет весело.
Раэн толкнул дверь внутрь, и та с готовностью распахнулась, открыв длинный коридор. Пол здесь был устлан голубым ковром, а стены с вызывающей роскошью обтянуты таким же небесным шелком, расшитым серебром, мягко сиявшим в лучах масляных светильников. Все чинское, конечно, и ковер, и ткани, и благовония, разлитые в воздухе, острые, резкие и вместе с тем какие-то душные. Халид, уже не скрываясь, потянул Ласточку, выдвинул наполовину и успокоился, услышав мягкий шелест благородной стали о толстую кожу ножен. Покосился на чародея, но тот промолчал и первым ступил на драгоценный ковер, который иной вельможа не постыдился бы положить в домашнем святилище.
– Их было трое, – заговорил вдруг Раэн, беззвучно ступая по скрадывающему шаги толстому ворсу. – Один довольно высокий для чинца, со шрамом на правой щеке. Двое других похожи, как родные братья, скуластые такие, круглолицые крепыши… – Он поморщился и добавил негромко: – Если получится – оставь их мне. Но попусту не рискуй. И не верь всему, что видишь.
В подтверждение своих слов он шагнул к ближайшей двери и пнул ее. Полированные доски из темного дерева, украшенные бронзовыми накладками, вдруг задрожали, заколебались, как пустынное марево, и исчезли, обнажив гладкую стену. Голубой шелк в этом месте был расписан странными алыми узорами, похожими на забытое хамтурское письмо.
– Ловушка для дураков, – бесстрастно сообщил Раэн. – Простенькая – даже обидно. И следующие двери – тоже. Ну что? – повысил он голос. – Выйдет мне кто-нибудь навстречу? Или подпалить здесь все к демонам Бездны? Не люблю запах горящего шелка, но паленая шерсть воняет еще хуже!
Дом безмолвствовал.
– Значит, все-таки подпалить, – заключил он подозрительно довольным голосом и принялся катать в ладонях что-то невидимое, будто сминая большой упругий ком. – Зеринге, держись пока у меня за спиной.
Этого он мог бы и не говорить, вперед Халид и так вылезать не собирался. У него аж скулы заныли, как все было неправильно! Если чародей настолько в себе уверен, зачем ему спутник? Не может ведь он всерьез рассчитывать, что невольник по доброй воле станет прикрывать его собой, случись такая необходимость? Или может? Что, если хозяин и не даст ему выбора, просто приказав? Зачем ему простой воин, не обученный магии, если не для живого щита?
Злость на чародея, уже вроде бы погасшая, снова вспыхнула, и Халид понял, что скулы болят оттого, что он слишком сильно стиснул зубы. Нет, так не пойдет! Разум должен быть ясен, это первое правило боя. Случались переделки и похуже, а Раэн вряд ли возился с его превращением в Тень, чтобы потерять в первой же драке. Слабое, конечно, утешение – каждый раз думать, какая драка станет последней…
Тихий мелодичный звон волной проплыл по коридору. Запах стал сильнее, но неприятные нотки из него исчезли, теперь вокруг веяло будоражащей свежестью. На миг у Халида закружилась голова, словно он долго сидел в горячей парной, а потом вышел в прохладу и слишком глубоко вдохнул полной грудью. Именно так, нежной молодой зеленью, цветами и пальмовой пыльцой, пахло в оазисах теми краткими днями, что в пустыне именуются весной. Аромат звал дышать жадно, исступленно, глотая его открытым ртом, чтобы насытиться вволю, и Халид ловил в нем запахи горячих сырных лепешек, чистой верблюжьей шерсти и конского пота, мокрых кожаных бурдюков с водой и овечьим молоком, сваренного на костре кофе и жареного мяса…
