– Давай, – согласился Халид, удобно устраиваясь возле костерка.
На старом кладбище Харузы, о котором ходило столько жутких сказок, он оказался впервые и сейчас настороженно прислушивался к себе, пытаясь отделить собственные чувства от чужих, похожих на дальнее эхо. Страха не было ни у него, ни у Раэна, насколько Зеринге мог понять. Зато ожидание опасности накатывало волнами, покалывало кожу, как студеная вода, ядовитой сороконожкой бегало по всему телу. Сев спиной к огню, чтобы пламя не слепило глаза, Халид вынул из корзины еду, разложив ее на полотенце, и принялся откупоривать бутылку. Раэн опустился напротив, отблески костра плясали в его бездонных зрачках.
– Почти все детство я провел в воинской школе, – неторопливо начал он, ломая мягкую лепешку. – И поначалу ни с кем не дружил. Я ведь говорил, что полукровка, помнишь? Для моего народа это важно… Был там один паренек, умевший высмеять кого угодно. А я легко поддавался на насмешки, вспыхивал, как сухой трут. Вот он и взялся меня изводить: пройдется насчет моей нечистой крови, я лезу в драку и получаю тумаки – мелкий был, самый слабый, да и учиться бою особо не хотел. Что ты так смотришь, правда не хотел! Не боялся, просто не нравилось мне это… За драки нас наказывали, поэтому все старались или бить так, чтоб следов не оставалось, или хотя бы врать по-умному. Ну, а пожаловаться кому-то мне и в голову не приходило, я бы лучше умер. Однажды Занозе, так его прозвали, не повезло: стукнул меня неудачно, а Джейвик приехал узнать о моих успехах для отца и заинтересовался, откуда такой роскошный синяк. Вот кто-то из ребят и сболтнул лишнее, наверное, рассчитывали, что старший брат за меня заступится и укоротит язык Занозе. Он ведь не только меня успел допечь…
Раэн потянулся к костру и поворошил успевшие прогореть ветки, подкинул еще. Халид поставил на землю открытую бутылку, и тонкий аромат вина влился в густой пряный запах утки. Чародей глянул на Халида искоса и продолжил:
– Почти так оно и получилось. Джейвик взял меня за шиворот и отвел к обидчику. Я, конечно, молчал, как пень, но тот и не подумал отпираться. Братец ему так влепил, что парень чуть стену спиной не проломил. А потом пообещал: если Заноза еще хоть слово скажет про честь нашей семьи или мою кровь, костей не соберет. Вот… А потом Джейвик развернулся и врезал мне. За то, что опозорил семью, позволив кому-то себя ударить.
Ровный голос Раэна с едва заметным чужеземным выговором звучал тихо, но четко, Халиду даже прислушиваться не нужно было. Затрещала, рассыпаясь, прогоревшая ветка, где-то вдали ухнула сова. И показалось, что сидят они не на окраине города, а в глуши, где до ближайшего селения не один день пути, и встретить другого человека то ли редкая удача, то ли беда – смотря кого встретишь. Путники, они разные бывают. Как и братья.
– Заноза-то был покрепче, – спокойно продолжил чародей. – А вот у меня челюсть оказалась сломана. Джейвик раза в два тяжелее меня был, кулаки как кузнечный молот, да и не умел я еще держать такие удары. Потом он развернулся и ушел, а Заноза посмотрел на меня, помог подняться и потащил к лекарю. И с того дня взял под свою защиту, пока я не научился сам отбиваться. А Джейвик сказал отцу, что у меня в школе все хорошо, только из подобного слабака никогда не получится ничего путного. Вот такой у меня братец…
– И ты ему благодарен?
– Еще как, – серьезно, без тени недавней веселости, сказал Раэн. – Сам подумай: всего за один удар я получил друга и отличный урок, что можно не любить драться, а вот уметь – надо. К окончанию школы я был в числе лучших, а Заноза мне стал ближе родного брата. Вряд ли Джейвик на это рассчитывал… Что такое, Зеринге?
– В кустах, – почти беззвучно прошептал Халид.
– О, ты заметил? Наконец-то. Ничего, по куску утки мы съесть еще успеем.
Черная горбатая тень, напоминающая гиену, только гораздо крупнее, снова мелькнула в кустах поодаль. Углядев ее первый раз, Халид решил, что ему померещилось, но неизвестное существо показалось снова, потом еще раз, все ближе и ближе. И было далеко не одно.
– Что это?
Чародей пожал плечами с восхитительным равнодушием.
– Сам подумай, что может встретиться ночью на кладбище? Гули, конечно.
– Гули? – Халид уставился на Раэна, надеясь, что все это – затянувшаяся глупая шутка. – Это же… детские сказки! Страшилки, которые рассказывают новичкам у костра!
Ему смертельно хотелось обернуться, вглядеться пристальнее в ночную темноту, выхватить Ласточку, но Раэн был спокоен, и Халид заставил себя не тянуться к рукояти сабли. А чародей оторвал утиную ножку, откусил изрядный кусок, с удовольствием прожевал и лишь тогда сообщил:
– Мне бы очень хотелось, чтоб гули существовали только в страшных рассказах, но лучше на это не рассчитывай. И держи саблю крепче, когда все начнется, иначе эти сказки порвут тебя на лоскуты. Будь любезен, передай мне бутылку.
– Кто бы мог подумать, – пробормотал Халид, исполнив просьбу и отломив себе утиное крыло с изрядной частью бока. – Гули… Что это за твари? На самом деле?
– Ну, в самом важном предания не врут. – Раэн расправился с ножкой, запил щедрым глотком из бутыли и нацелился на второе крыло. – Гули действительно разрывают могилы и поедают мертвецов. Но при случае могут и на живых поохотиться. Обитают в подземельях, на поверхность выходят ночью и всегда стаями. Кстати, предпочитают безлунные ночи, в темноте они видят превосходно. Сейчас для них слишком светло, полнолуние гулям не нравится. Но это уже их сложности.
– А мне кажется – наши, – ядовито заметил Халид. – Вот это ты и имел в виду, когда говорил об охоте на нечисть?
– И это тоже. Гули на самом деле не так уж и страшны. Вопреки легендам, сталь их отлично берет. Это ведь не сверхъестественные существа, а просто очень древние и редкие хищники. Несколько хороших бойцов легко отобьются от целой стаи, но трупоеды с такими и не связываются. Один-двое – это для них предел. Да и то в особых условиях. Интересно, успеем доесть? Вряд ли…
– Говори за себя, – процедил Халид. – У меня что-то голод пропал. Не хочется, знаешь ли, стать для гуля не просто ужином, а еще и начиненным уткой с вином.
– Успокойся, – усмехнулся Арвейд, вытирая руки платком и с сожалением глядя на оставшуюся утку. – Я же обещал тебе интересную жизнь. Считай, что она уже началась.
– Можно подумать, я о ней просил, – огрызнулся Халид, поводя плечами, чтобы сбросить напряжение, и тоже тщательно вытирая руки – еще не хватало, чтобы в бою рукоять сабли скользила. – Сколько там этих тварей?
– Точно не скажу, но думаю, два-три десятка. Гули всегда нападают кольцом по шесть-восемь штук. Если встречают отпор, то откатываются назад и либо бросаются снова, либо бегут наутек. Но у этих выбора нет, они будут атаковать до последнего. Я тебе потом объясню почему. Самое уязвимое место – морда. В шею и живот бить почти бесполезно, там роговые пластины, а по лапам трудно попасть.
– Ты на них уже охотился? – гораздо спокойнее спросил Халид, чуть сдвигая ножны, чтобы удобнее выхватить саблю.
